Для всех поздно. 

Потому как мёртвый желал только одного - убивать.

Будучи сильным магом целителем в прошлом, я справлялась с тем, что жило внутри меня. Подавляла тьму. Но не сейчас. Сил не осталось. 

Прошло ещё немного времени, и я услышала, как рядом кто-то встал. Хотя я прекрасно осознала,  кто это. 

Тихий скрип, и моё кресло с грохотом встало на колёса. Мне мгновенно стало легче дышать, но боль всё равно была настолько сильна, что поясница буквально горела огнём. 

- Гордость, - тихо проворчал северянин. - Ты, княжна, не в том положении, чтобы дерзить мне. Запомни на будущее - вардам и герам не грубят. Учись почтению и будь сдержанней. И доживёшь до глубокой старости. А сейчас просто признай меня своим, пусть будет, князем и попроси о помощи.

- Не дождёшься, - прошипела я, чувствуя, как глаза застилают слёзы.

- Я через тьму, что окутывает тебя, даже чувств твоих не слышу. Ты хоть осознаёшь, насколько опасно её так отпускать.

- Я прекрасно понимаю, что делаю, - мой голос дрогнул от непролитых слёз.

- Гордость, - повторил он, - откуда только в тебе её столько? Всего-то нужно сказать: "Помогите, гер", но ведь не скажешь, да?

- Нет, - одними губами ответила я.

- Ну и дурная, лежи раз нравиться. Больно тебе, пожалуй?

- Оставьте меня, - на выдохе шепнула я.

- Глупая женщина - это беда, глупая гордая женщина - это уже бедствие.

Я слышала, что он говорит, но испытывая такую муку, не улавливала суть его слов, отгоняя их от себя. Стараясь не шевелиться, лишь пропускала воздух в лёгкие и до боли прикусывала губу, чтобы не застонать в голос.

Минуты тянулись бесконечно долго. 

В комнату вошёл кто-то из мужчин. Они обсуждали состояние казарм, конюшен, ещё чего-то, совсем не обращая внимания на меня. Я же слышала их речь с ярким акцентом: они словно намерено тянули гласные.

Снова глухой звук шагов и стук подноса о столешницу. Звон фарфоровых тарелок. 

- Быстро, надеюсь, ядом не посыпано, - хмыкнул гер, обращаясь к кому-то. Я же уловила запах жареного мяса. - Иди на кухню. Если мне понравится твоя стряпня - останешься при своей работе, если нет - отправлю в свинарник кормить поросят.

- Княжна... - шепнула Роя.

- Я сказал, пошла вон, - рявкнул северянин.

Поднос снова тихо стукнул о деревянную поверхность стола, и кухарка вышла, тяжело шаркая ногами. Наверное, мне стоило сейчас обрадоваться, что никого не тронули, не изнасиловали, и не убили. Но внутри меня словно что-то сломалось. 

Я чувствовала только боль и ничего более. При этом не понимала, что меня терзает больше: душевные муки или физические. Один тиран сменился другим, и терпеть снова днями, неделями, годами будет только унижение, стыд, страх. 

Я оказалась к этому не готова. 

Лучше бы вздёрнул и всё.

- Ты там долго будешь изображать умирающую, княжна? У меня уже терпение на исходе. Я видел, как ты падала: там у тебя максимум ушиб от подлокотника твоего кресла и не более. Так что отомри, загони свою тьму и поднимайся уже. 

Я не шевельнулась, хотя прекрасно расслышала его слова. 

- Я сказал, хватит разыгрывать жертву, - рявкнул мужчина. - Ненавижу сырость на лице и женское притворство. Со мной такое не пройдёт!

Я не отреагировала на его слова. Мне было больно даже дышать.

- Ладно, тогда я сам тебя подниму. И не вздумай разводить истерику. Заставлю заткнуться, да так, что и слова больше промяукать не сможешь. 

Он встал. Я отчётливо расслышала скрип пружин кресла. Распахнув глаза, увидела перед своим лицом тяжёлые грязные ботинки. Мужчина присел, откинул плед, что остался на моей пояснице и ногах, несмотря на падение, и прикоснулся к спине.