Всё это создавало впечатление, что Виктор оказался не в опасной зоне аномалии, а на каком-то давно забытом празднике, где нет места горю и одиночеству. Забыв о предостережениях и опасностях Некрополя, он поддался обаянию этой сцены. Виктор шагнул в лагерь, пытаясь прикоснуться к этому миру, который казался ему более реальным, чем его собственные воспоминания о мире до катастрофы.

Так, окутанный иллюзиями "Пира богов", Виктор позволил себе на мгновение забыть о реальности, не осознавая, что каждый его шаг в этом лагере увлекает его всё глубже в ловушку, из которой может не быть возврата.

Погрузившись в атмосферу праздника, Виктор почти забыл о предупреждениях и опасностях, скрытых в Некрополе. Он подошёл к костру, где веселье казалось бесконечным, а гости лагеря приветливо улыбались ему, протягивая блюда с изысканными угощениями. Он не мог устоять перед искушением и протянул руку, чтобы взять кусок хлеба, когда вдруг…

Чья-то рука коснулась его плеча. Виктор обернулся, ожидая увидеть одного из гостей, но за его спиной никого не было. Это касание будто пробудило его от глубокого сна, и внезапно ясность вернулась к нему. Он вспомнил, где находится, и понял, что каждый момент забвения мог стоить ему жизни.

Взглянув вокруг с новообретенным осознанием, Виктор начал замечать трещины в иллюзии. Весёлые гости теперь казались ему не такими уж живыми; их движения были механическими, а взгляды пустыми. Вкусные запахи, которые так его привлекали, теперь казались ему чем-то искусственным, созданным чтобы заманить и обмануть.

Внутри себя Виктор ощутил разрыв. С одной стороны, здравый смысл и инстинкт самосохранения кричали ему убежать, но, с другой стороны, часть его души была как будто околдована этим местом, не желая покидать тепло и радость, которые так давно ему не снились. Он чувствовал, как внутренняя борьба раздирает его, между желанием остаться и потребностью спастись. Это была борьба между надеждой на спасение и соблазном забвения, которое обещала аномалия.

Странное ощущение мира и безопасности, которое излучал лагерь, было настолько мощным, что Виктор почти сдался. Он сидел у костра, слушая звуки праздника, и вдруг услышал мелодичное щебетание птиц. Это было так необычно для мрачного и мёртвого Некрополя, что на мгновение его сердце наполнилось радостью. Но тут же, этот звук стал учащаться, становясь всё громче и настойчивее, пока Виктор не осознал, что это не птицы вовсе.

Это был его собственный счетчик Гейгера-Мюллера, который разрывался от звуков, предупреждая о чрезвычайно высоком уровне радиации. Реализация этого факта действовала на Виктора как холодный душ. Все иллюзии рассеялись, и он увидел лагерь таким, какой он был на самом деле – ловушкой, маскирующейся под убежище, пиршеством смерти в сердце мёртвого города.

С этим пониманием пришла и воля к действию. Виктор понял, что не может дольше оставаться здесь, пораженный иллюзиями "Пира богов". Он начал медленно подниматься, чувствуя, как каждый мускул протестует, каждая клетка его тела кричит от желания остаться. Но он сопротивлялся, напоминая себе о реальности вне этой аномалии, о мире, который ждет его за пределами этой смертельной иллюзии.

Внезапно запах хлеба и пиршества, который так манил его, сменился вонью разложения и смерти. Воздух был пропитан запахом гнили, который заставлял его тошнить. Виктор ощутил, как его желудок сжался в ужасе от того, что он мог стать одним из них, если бы не вернул себе сознание вовремя.

Подавив в себе страх и отвращение, Виктор сжал рукоять ножа крепче, позволяя боли держать его в реальности. Он начал медленно отходить от места пира, стараясь не смотреть на лица пленников аномалии, чьи взгляды казались следили за каждым его движением. С каждым шагом назад, костёр и иллюзии, которые он создавал, угасали в тьме, а Виктор всё сильнее ощущал связь с реальным миром.