– Делайте, как считаете нужным. – Он понял, что без него дело пойдёт быстрее, и направился было в детинец к Атеону, но неожиданно остановился. – А ты что здесь делаешь, Волхем? Ты, кажется, собирался в Киев?

Старый колдун нисколько не смутился и тут же ответил:

– Так вы без моих подсказок даже из Китежа не выедете. – Острый взгляд Рода, заставил его открыть свои планы. – А чего нам порознь идти? Дорога до Новгорода одна – вот и поедем вместе. Вместе оно всегда веселей будет.

Хитрец и тут выторговал себе место в крытой повозке. Род только улыбнулся ему в ответ и продолжил свой путь в детинец. Предстоящий разговор с Атеоном сжимал сердце и тревожил его душу. Атеон замкнулся в себе и встреч с Родом не искал. Все прекрасно понимали, что это была не обида на то, что его оставляют в одиночестве. Это было сродни дремучей тоски и сердечных переживаний за своих близких ему людей. Из своей комнаты в детинце он почти не выходил, проводя время в написании какой-то книги. О чём она никто не знал и с вопросами по этому поводу его не тревожили, прекрасно зная, что когда книга будет готова, главный хранитель пещеры сам всё о ней скажет. Род тихонько отворил дверь в комнату Атеона и увидел того сидящим за массивным столом, с усердием и аккуратностью, присущей только ему, выводящим ровные буквицы на белоснежном пергаменте.

– Ты совсем не выходишь на свет, Атеон. – Род прошёл в комнату, с участием и тревогой в голосе обратился к другу. – Твоя кожа стала белее пергамента. Без солнца нельзя – хворь изъест.

Атеон отложил в сторону заострённую палочку для письма и повернулся на голос.

– Это ты Род? Какое тебе дело до моей кожи? – Голос старика таил какое-то безразличие ко всему происходящему вокруг него. – Ты хотел что-то спросить? Спрашивай и уходи. До конца дня мне нужно закончить страницу.

У самого Рода кошки скребли на душе, а сердце было не на месте. На протяжении всей их жизни они поддерживали друг друга и словом и делом, потому и знали друг друга как никто другой. Род прекрасно понимал, что причиной всему его отъезд из Китежа и ещё то, что он принял это решение сам, без долгой беседы с другом. Такого раньше не было. Атеон замкнулся, перестал говорить со всеми и заперся у себя в комнате, словно отшельник.

– Я знаю, что не прав. – Род начал этот разговор, понимая, что он может быть последним на их жизненном пути. —Не ехать не могу. Люди должны знать всё о своих Богах и предках. Ты сам не раз об этом говорил. Об этом великом исходе апостолов должны все знать. Были времена, когда творились великие дела, а об этом никто не знает. Разве это справедливо?

Род на какое-то время замолчал, ожидая реакции Атеона, но её не последовало. Старик молчал и смотрел пустыми глазами в пространство.

– Мало того – апостолов нужно вернуть. Я уверен, что их кто-то держит в плену и не пускает на родину. Разве это не благая цель? А ты только представь, сколько я запишу сведений об их походе? Наверняка сохранились среди людей какие-то сказания и былины. По их следу будет легко идти потому, что там, где они прошли, вырастали целые города и возводились прекраснейшие храмы. И, наконец, если я их не верну, то на наших землях будет править зло, а простые люди будут рабами этого зла. Нужно вернуть свет и истину домой.

Род закончил и ждал теперь ответа на свои вопросы. Атеон не спешил с ответом, и у него был сейчас такой вид, будто всё это его никоим образом не касается. Он поднялся со своего кресла и подошёл к окошку. Солнце было в полной силе и от его весёлых лучей по стенам комнаты бегали солнечные зайчики, отражённые от стеклища. Наконец Атеон повернулся к Роду лицом.