Двор такой огромный, что от ворот до дома нам ехать надо. Вокруг двора дома посажен большой хозяйственный двор.

– Добрый день, батюшка и матушка. – приветствует мужик, у ворот имения. – Добрый день, господин молодой. Добрый день, сударыня молодая. Как вы, господа, приказали, баньку вам растопил и обед готовят. Сейчас скажу Прасковье, чтобы столы накрывали господам к обеду.

– Вот и прекрасно! – отозвался Фёдор Лебедев. – Нам помыться с дороги надо, а то мы запылились.

Запылились мы, действительно, хорошо, от встречных колясок и подвод. Но не думает ли молодой граф, что прямо сейчас с ним в баньку полезу. Если скажет так, то сразу сбегу с их двора.

Вон, какие они довольные, что молодку с белыми волосами отхватили. Пожалеют, что взяли меня, если плохо относиться будут. Пускай не забывают, что терская казачка и постоять за себя всегда умею. Так что не очень-то!

– Прасковья! Приготовь молодке всё в баньку. – распорядилась хозяйка, спускаясь с коляски. – Подбери молодке, одежонку поновей, чтобы приличной дамой выглядела, а не девкой из хора. Парку хорошего поддай. Пусть румяней будет. Скажи Ксении, чтобы мальцов от баньки гнала. Нечего им за девками подглядывать. Фёдора тоже гони дальше от баньки, он ей не муж, а жених. Пускай вначале жениться на ней, уж после заглядывает на молодку…

– Да, вы, что, маманя! – покраснел до ушей Фёдор Лебедев. – За ней целую вечность ходить готов, чтобы только всё было по её согласию. А вы тут, развели – «Подглядывать в баньку». Прямо мне перед Марией неудобно. Она может обо мне плохо подумать. Аж уши у меня от стыда горят. Разве так можно поступать?

– Ну, ладно, так, к слову сказала, без мыслей. – махнула рукой маманя. – У мужиков одно на уме.

Мы все направились на веранду. Две толстушки, Прасковья и Ксения, понесли наши вещи в дом. Домашние люди засуетились. Стали в саду стол накрывать.

Мальчишка принёс два кувшина. В одном кувшине было парное коровье молоко. В другом кувшине хлебный квас с приятным запахом поджаренного сухаря.

– Вы, госпожа, что пить будите? – спросил меня, малец с кувшинами. – Свежий квас или молоко?

– Пожалуй, налей кваску хлебного. – сказала, усаживаясь в большое плетёное кресло из веточек.

Малец налил мне и Фёдору Лебедеву по кружке хлебного кваса. Мамане с папаней молока парного.

Пригубила кружку и одним дыханием осушила её. Квас был настолько приятен, что прямо почувствовала, как в меня вливается нектар земли русской, наполненный ароматом природы.

Мои кровяные сосуды заработали, как машина от живительной влаги, словно свежая кровь поступила в мои вены. Вся взбодрилась и раскраснелась щеками на виду у родителей Фёдора.

– Вот молодец! – радостно, воскликнул папаня. – Вот, это настоящая русская баба. Одним залпом полную кружку кваса осушила. Не всякий мужик, так может осилить. Мария! Откуда ты родом такая ядрёная баба?

– Из древнего рода терских казаков. – без всякой церемонии, ответила ему. – Может быть, слыхали о Выприцких, Линевых, Ивлевых? Огромная семья. Квас у нас в Старом хуторе, как воду пьют терские казаки.

Папаня одобряюще кивнул головой и залпом допил свою кружку парного молока. Затем, все разбрелись по своим делам.

Пришла Прасковья с ворохом разных новых платьев и рубах, которые приготовила мне.

– Черти, как на тебя что-то подобрать? – ругнулась Прасковья. – Задница у тебя большая, а талию можно руками обхватить. Наверно, ты с самого детства корсетом утягивалась? Только волосы свои, зачем красила? С белыми волосами на тебя со стороны как-то непривычно смотреть.

– Корсета никогда не видела. – с обидой в голосе, ответила. – Волосы у меня такие с самого рождения. От рождения альбиноска.