– В том нет вашей вины. – успокоил нас, Альман. – На то воля Аллаха. Лишь он может управлять чувствами. Раз он пожелал, чтобы встреча произошла, то так тому и быть. Всё во имя Аллаха!

Лейла поцеловала руки Альмана. Последовал её примеру. Старик снял с Лейлы ночную рубашку, испачканную кровью нарушенной девственности, понёс рубашку Ахмеду.

Мы не знали, как поступать дальше. Ждали развязки, прижавшись, друг к другу в постели испачканной девственной кровью. Теперь никто не мог разлучить нашу любовь.

Прошло пару минут, прежде чем в комнату вошли старики, а за ними отец и мать Лейлы. Мать внесла в комнату ночную рубашку Лейла, испачканную девственной кровью, положила на постель перед нами. Затем наклонилась над нами и поцеловала каждого в лоб.

Следом за матерью поцеловали нас отец Лейлы и оба старики. После чего прочитали молитву во имя Аллаха. Без слов мы поняли, что родственники одобрили наши действия, совершенные по воле Аллаха.

С этого момента мы стали, как муж и жена. Мы поцеловали руки каждому из старших. После этой церемонии благословения, нам принесли чистую белую одежду, надели её на нас.

В этом наряде мы вышли во двор, который стали накрывать не проданными коврами. Во дворе все представители большой семьи. На коврах разложили праздничное угощение.

Меня и Лейла усадили на почётное место. Из моей комнаты вышла мать Лейлы и показала всем ночную рубашку дочки, запачканную девственной кровью.

Все присутствующие стали поздравлять нас и класть к нашим ногам подарки. Каждый, трогал нас руками за голову, а мы трогали их руки. Когда поздравления закончились.

Ахмед сделал жест рукой и пригласил всех отведать праздничную пищу. Во время трапезы никто ничего не говорил. Одобрительно показывали руками в нашу сторону, а жестами своими хвалили хлеб и соль праздничного двора этого дома.

Весь этот день в доме был праздником. После того, как мы с Лейлой, фактически, стали мужем и женой, у меня появилась большая ответственность за семью Ахмеда, так как его семья теперь по-настоящему стал моей семьёй.

С нетерпением дождался, когда за мной пришли люди Мансура. Взял с собой инструмент и отправился в дом ростовщика. На пыльных улицах Медины меня настороженно провожали взглядами прохожие и седые старики с чётками в руках.

В глазах людей тайное беспокойство о неизвестности, которую нёс с собой, в своём сознании. Охрана, сопровождавшая меня по городу, держалась от меня на почтенном расстоянии.

Словно охраняла ни меня, а своих горожан, у которых мог разрушить уклад повседневной жизни, сложившийся веками. Возможно, что так и должно было произойти с моим присутствием, так как сюда принёс иной быт и культуру?

11. Труд во имя свободы.

За время ожидания работы двор ростовщика очень сильно изменился. Средина огромного двора была занята семью разноцветными шатрами. В каждом шатре находился один деревянный столб, закреплённый в горизонтальном положении, так, как сказал Мансуру.

Места опор столбов под домом и навесами были укреплены свежеспиленными деревьями. Вблизи таких деревьев не было. Значить хозяин двора посылал своих людей в другие места, где росли деревья.

Мне было жалко спиленные деревья.

В этих местах при таком количестве деревьев мог быть хороший оазис, который укрывал от зноя большое количество животных и людей. Но отпустим это решение на волю Аллаха, который распорядился спилить деревья.

Ни стал выбирать столб к лучшей работе. Сказал людям ростовщика поднять к верху края первого шатра, чтобы можно было работать при дневном свете большую часть времени.

Столб из белой древесины. Хорошо ошкуренный и гладкий ствол, как бумага под роспись. Это меня сразу вдохновило и обрадовало. Таким образом, мне будет легче и быстрее утвердиться в глазах Мансура.