– Молодец, получается! Ты меня слышишь? – Иван снова моргнул. – Молодец! Ты хочешь кушать? – Иван моргнул три раза, и лицо его задрожало, как будто он силился что-то сказать.

Света:

– Ты сказать что-то хочешь?

Иван моргнул один раз.

Света приблизила лицо, пытаясь расслышать. Иван раскрыл непослушные губы и едва слышно произнёс:

– Дывая.

Света:

– Что-что? Я не поняла!

Иван:

– Дывая…

Света:

– Два? – Света показала два пальца, и Иван моргнул. – Что два?

Иван тяжело вздохнул и закрыл глаза.

Света:

– Ну, поспи, поспи, устал совсем…

Неожиданно Иван пробормотал:

– Два я моргнул! – широко округлил глаза, опасаясь, что его не слышно.

Света засмеялась и вытерла навернувшиеся слёзы:

– Ты говоришь, что два раза моргнул?

Иван моргнул.

Света:

– Это что кушать не хочешь или что хочешь?

Иван моргнул один раз и тут же ещё три раза. Замычал, покачал головой и уснул…

Очередная ночь в палате реанимации. Иван в сознании. Он давно не видел сына, но продолжал ощущать его присутствие и раз за разом проигрывал в голове счастливые моменты, проведённые вместе с ним. Иван лежал и улыбался своим светлым чувствам и мечтам о неминуемой встрече с сыном. Он уже знал наверняка, что так и будет, и очень скоро, как вдруг увидел прямо перед собой силуэт пожилой женщины, которую привезли накануне. Силуэт двигался и мерцал неясным синеватым оттенком, в то же время тело женщины неподвижно лежало на своей койке. Подключённые к её телу приборы громко пищали, взывая о помощи.

Наконец из-за дверей показалась заспанная санитарка, но, как оказалось, лишь для того, чтобы отключить звук и уйти обратно. Иван забеспокоился и попытался позвать на помощь, но у него ничего не вышло. Лицо призрачной женщины осветилось доброй улыбкой, от которой в палате стало светло, как днём. Одновременно, сразу со всех сторон, прозвучал тихий голос старушки, он как будто обволакивал Ивана уверенностью и спокойствием: «Не беспокойся, сынок, ничего страшного со мной не случится. Уже всё хорошо».

Силуэт пожилой женщины проплыл по комнате и медленно вкрутился в больничный потолок. Иван последовал за старушкой, которая уже не казалась старой, и очутился на залитой солнцем лужайке. Со стороны он увидел себя и сына, катающихся в высокой траве. Как всегда, оставшись друг с другом наедине, эти двое смеялись и дурачились. Иван улыбнулся, расслабился и отдался покою…

Утром следующего дня Светлану не пустили в реанимацию.

– Как же так? Мы вчера с доктором договаривались на раннее посещение, – Света явно нервничала, – что-нибудь случилось?

Медсестра внимательно рассматривала свои ногти:

– Сказали Вам подождать.

– Так случилось что-то? – Светин голос дрожал, ощущая тревожные удары сердца.

– Сказали подождать, – подув на пальцы, медсестра скрылась за дверью.

Свету уже трясло. Впустив в себя каплю сомнения, она возвела его в ранг убеждения и уже вовсю рисовала мрачные картины грядущих известий. Жаждая побыстрее узнать правду и опасаясь страшных известий, она осторожно ходила по коридору.

К дверям реанимации с грохотом подвезли пустую каталку. Одна из медсестёр привычно, несколько раз с небольшими интервалами, нажала на звонок, продолжая незаконченную беседу:

– Мой-то жрёт и жрёт – глотка лужёная! В субботу у Вальки на именинах так упился, что обоссался с головы до пят.

– На то они и мужики, чтобы бухать да баб трахать! – поддержала её товарка.

Через минуту каталка исчезла за дверями, и Света, борясь с негнущимися коленями, опустилась на лавку. Вскоре подошёл дежурный врач, но, бросив беглый взгляд на подскочившую Светлану, молча прошёл в реанимацию. Прошло ещё несколько томительных минут ожидания, наконец двери открылись, и медсёстры выкатили каталку с покрытым простынёй телом человека. «Зачем ногами вперёд-то вывезли?!» – мелькнуло у Светы в голове, и тут же она с перекорёженным от страха лицом схватилась за борт кушетки, слушая, как женщины ведут свой бесконечный и важный разговор: