– Петька, Петька, братан… А мне-то что делать? Что делать? – Иван опустился на лавку, положив руки на дрожащие колени.

– Пап, тебе домой сейчас нужно – мама ждёт.

Иван посмотрел на родных, на сына:

– А можно с тобой?

Велосипедное колесо не только крутилось, но и подскакивало вверх и в стороны, а Петя уверенно гарцевал на нём:

– Нет, папа, тебе рано ещё! – одним движением он присоединился к родным. – Не бойся, мы тебя здесь будем ждать!

Иван поднялся и решительно шагнул вперёд. Тут же лошадь под братом остановилась как вкопанная. Её громкое ржание отозвалось в сердце резкой болью.

– Ванюшок, постой, ты глянь вниз-то! Не туда собрался? – брат улыбался, но голос его был крайне серьёзен.

Прямо под ногами Ивана шипела и клокотала чёрная движущаяся масса, вырываясь высоко вверх красными всполохами огня. Иван содрогнулся, попятился назад и застыл на оставшейся половинке мостика.

Женёк пустил лошадь в галоп:

– Чего тогда думать? Путь один остаётся, просто ты его не видишь в своём горе – домой! Позже увидимся!

Родные улыбались и махали руками:

– Пока! До встречи! До скорого!

Шипя и чавкая, облако смрада поднялось из разверзнувшейся бездны, заставив Ивана отвернуться. На противоположной стороне мостика, в неясном свечении, он увидел свою комнату, и слёзы, не ощущая никаких препятствий, ручьём потекли из его глаз. В этих слезах было всего и помногу: радость от встречи, горечь разлуки, нераскрытая тайна и светлая тень грядущего. Иван медленно пошёл в сторону дрожащей комнаты, но что-то заставило его оглянуться.

– Не реви, солдат! – сквозь марево, всё больше скрывающее диковинный мир, Иван увидел восторженное и одновременно грустно улыбающееся лицо армейского друга.

– Эдька, ты? Мы же с тобой недавно виделись, ты чего здесь делаешь?

Сослуживец пожал плечами:

– Бывает. Так получилось. Ванька, ты главное знай: всё будет хорошо!

«Всё будет хорошо» – приглушённые слова, словно завёрнутые в полотенце, лёгкой тенью коснулись лица спящего. Открыв глаза, Иван ещё долго лежал в постели, качая головой в разные стороны. С трудом заставив себя подняться, он набирал пригоршни ледяной воды из крана и с шумным выдохом ополаскивал лицо – ещё и ещё. С каждым всплеском перед глазами мелькали краски ушедшего сна: радостный сын, брат на коне, улыбающийся дед…

– Да как же это так-то… реальнее не бывает, какой там сон… – погружённый в воспоминания, он зашёл на кухню, где столкнулся с взволнованной женой.

– Ваня, что происходит?

– А что происходит?

– Ты куда ночью на такси ездил? – Света дрожала, как будто её бил озноб.

Слова были знакомыми, но Иван не понимал самой сути вопроса:

– На такси? Зачем на такси?

Света протянула разорванные на колене джинсы:

– Штаны на выкидку. И с коленом, посмотри, что сделал…

Иван посмотрел на кровоточащее колено и сразу вспомнил, как во сне оступился на мосту:

– Вот же, хрень какая!

Света тихо заплакала:

– Ну, ты можешь со мной поговорить?

– Я не знаю, что говорить. Я не понимаю, что правда, а что… иллюзия, – Иван вернулся в комнату, – похоже, вообще всё и есть иллюзия, да, Петруха? А может, всё реально, а я и есть самая иллюзорная иллюзия, кто знает? Ходячая такая иллюзия, мать её так.

Иван лёг на смятую кровать и замер, глядя куда-то за пределы квартиры, дома, города, да и самого мира, наверное. Отрывочные воспоминания конфетными фантиками разлетелись по комнате и медленно закружились в вальсе, притягиваясь друг к дружке глянцевыми картинками.

…Ещё совсем молодой Иван гладит голый живот жены, похожий на футбольный мячик, целует его приговаривая:

– Ну, когда же ты выберешься оттуда, мальчик мой?!