Во второй половине 40-х годов в Казанской церкви дело шло хорошо, были обращения, приходила молодежь, дети посещали собрания. Тогда власти осудили четверых братьев, каждого на десять лет, и сослали в Сибирь. Не помогло. Затем арестовали пресвитера, осудили на 25 лет, он в лагерях и умер.

Новый пресвитер К., чтобы его не посадили, стал ставить в дверях молитвенного дома диакона Ф. и тот не пропускал детей до 16-летнего возраста на собрания. Если кому и удавалось проскочить, то он ходил по рядам и вытаскивал их, плачущих, на улицу. Служение проходило один час, от силы полтора. Проповедовал пресвитер почти один. Пели два-три гимна. Количество членов катастрофически падало. О молодежи не стоило и говорить.

Теперь другой пример. В 1944-м, когда я покаялся, в Алма-атинской общине было не более 60 членов. Собирались далеко за городом, в горах, в кибитке с плоской крышей. Глиняный пол, вкопанные столбики и поверх – горбыли вместо скамеек. Потолок, посредине балка и жерди, чрез которые во время собрания иногда падала на головы сидящих оттаивавшая глина.

Шла война, был голод, нищета, но братья ревностно трудились. Четыре раза в неделю проходили собрания. Ходили пешком, большинство – через весь город. На каждом собрании были покаяния. Крестили по несколько раз в год. Зимой – в проруби. Кому не было 18 лет, как в то время мне, тех крестили ночью.

В 1946 году общину удалось зарегистрировать. Купили в городе дом для богослужений и к 1951-му году три раза перестраивали (не хватало места). Церковь насчитывала уже около 800 членов, хор доходил до 100 человек. По праздникам играл струнный оркестр из 30 музыкальных инструментов! Молодежь выступала с декламациями, сольным и групповым пением, молодые братья проповедовали, учились на регентов, дирижировали хором на собраниях. В христианские и советские праздники молодежь устраивала по домам Вечери Любви с приглашением друзей и подруг. Пели, играли на инструментах, проповедовали, молились. В воскресенье и будни посещали многочисленных пожилых и больных членов на дому, проводили там небольшие собрания, ездили в соседние села – Талгар, Иссык, Тургень и другие места, участвовали в служении, проведывали заключенным в колониях. Старшие братья Н.Д. и А. Д. Тихоновы и другие не препятствовали нам в этом, только предупреждали, чтобы мы были осторожнее. Никто не предавал нас, и мы никого не подозревали и не обвиняли. Мы всех любили, и все любили нас, хотя агенты МГБ день и ночь по пятам ходили за нами, заводили дела, вызывали по ночам на допросы. Ничего, что кое-кому из молодых, а потом и из старших, пришлось пострадать, зато никогда не забудутся эти счастливые годы, отданные Христу. Они уже никогда больше не повторятся.

Пусть сегодня отделенные братья покажут хоть одну такую церковь, которая жила бы теперь, в условиях полной свободы, такой полнокровной духовной жизнью! Значит, не все дело было во ВСЕХБ. Дело было в нас самих…

Теперь по существу поставленных вами вопросов. Брошюру «По пути возрождения» я читал и со многим в ней согласен. Но много в ней и тенденциозного. Даже само название брошюры хорошо не продумано и противоречит здравому смыслу. Это название приурочено к дате 13 августа 1961 года, к образованию Инициативной группы, и от этого времени отсчитываются годы следования церквей по пути возрождения. Будто до этого времени церкви не шли по пути возрождения и живой церкви в стране не существовало. Ну, можно еще понять уверовавших после 13 августа 1961 года – у них нет христианского прошлого. А те, кто обратился раньше 1961 года и, притом, в общинах ВСЕХБ, о которых сказано в брошюре: «Там, где начинается ВСЕХБ, там кончается церковь», – они что, тоже все были не возрожденными? Несуразица какая-то…