– И ты туда же!.. Перед кем смириться?.. Перед этими скотами?

– Что читаешь? – Пётр сел рядом с Борисом и заглянул в книгу. – Это – правильно, правильно, – читай; это – именно то, что тебе нужно… Опередил меня отец Николай…

Пётр встал, прошёл в восточную сторону колокольни, осмотрелся и, будто размышляя вслух сказал:

– Хороший вид отсюда… А смириться, Боря, надо не перед подонками; я, правда, и сам это до конца не понимаю, но чувствую я, что не случайно нам всё это досталось; думаю, что другими мы отсюда выйдем.

– Если вообще выйдем, – мрачно добавил Борис.

– А ты ублюдков не зли напрасно, тогда – выйдем… может быть. Из-за кликухи – не злись, отзывайся, а перед тем, кого ударил, – извинись… Эти скоты ведь и не поняли даже, что тебя взбесило.

– Я его даже не запомнил.

– У Славы Каткова спроси. Это – он мне сказал. К тому же он, вроде, поприличнее остальных – ещё не окончательно оскотинился… А кликуху эту они тебе «прилепили», в каком-то смысле, даже из уважения.

– Видал я ихнее уважение!..

– Ладно тебе, – хватит!.. К тому же, на стройку скоро придётся идти; там, говорят, всё заросло. Постарайся до этого как-то смягчить свои отношения с уголовниками.

Борису казалось, что разум его перегружен; события перепутались, оценка их многократно изменялась. Он даже решился, как и советовал Пётр, обратиться к Вячеславу; разговор начал резко, без церемоний:

– Говорят, что ты видел, как я вчера кого-то ударил. Не помнишь, – кого именно?

– А я что… Бобон… Я же как лучше хотел… Я только Сёме… Я говорю: «Зря Бобон Психа приложил; братва и так гудит».

– А где Псих?

– Оставь, в натуре… Зачем он тебе?

– Извиниться хочу.

– Вот это – по понятиям!.. Где же он?.. Только недавно видел, – Вячеслав, вытянувшись, осмотрелся. – Да вон же он – с Хомяком «базарит», вон – на скамейке.

Борис кивнул и направился в указанном направлении. Невольно услышанная Борисом, беседа вызвала у него чувство омерзения. Щекастый, в самом деле похожий на хомяка, коротышка о чём-то оживлённо рассказывал долговязому уголовнику, покрытому наколками. Долговязый – хихикал и отвечал короткими репликами, наполненными наигнуснейшим матом. С трудом преодолевая отвращение, Борис подошёл ближе. Увидев его, долговязый подскочил.

– Бобон, я, в натуре, не при делах!.. Подожди, – долговязый предусмотрительно выставил вперёд руки, – давай разберёмся!

– Да успокойся ты!.. Похоже, что ты, действительно, «не при делах», – схитрил Борис, не желая демонстрировать своё отвращение. – Короче, извини.

– Да я – без обид, в натуре, понимаю; сам иногда психонуть могу.

– Ну ладно, раз «без обид», – Борис кивнул и направился прочь, размышляя: «Ну и ладно, главное, что конфликт погашен… И как я мог мимоходом кому-то врезать и забыть об этом?.. Надо брать себя в руки».

Размышления Бориса неожиданно прервал Пётр:

– Иди за мной.

– Что случилось? – Борис последовал за Петром, стараясь сохранять дистанцию.

– Осторожно посмотри направо. Видишь двух новеньких?

– Кто такие?

– Позже, – Пётр ускорил шаг и направился к выходу из помещения.

– Поздновато уже. Неприятностей не боишься?

– Всё в порядке, – я договорился.

Быстрым шагом Пётр направился в сторону административного корпуса.

– К начальству идём?! – удивился Борис.

– Можно и так сказать… Запомнил тех двоих?

– Заметные ребята… Кто они?

– Который пострашнее – Жека-Костолом, второй – Игнат Кистень… Можешь себе представить, что беспределщиков сначала убирают с зоны, а потом – вдруг возвращают?!. Что бы это значило?

– Мне-то откуда знать?.. А к начальству-то зачем?

– Сейчас узнаешь, – Пётр открыл дверь и пропустил Бориса вперёд. – Подожди здесь.