Франда уже не было, ту вообще почти никого не было. Где – то вдалеке какие – то дети куда – то бежали, скорей всего домой. У них комендантский час, если я не ошибаюсь. У меня он тоже есть, но мне осталось совсем недолго ждать, да и если что, я сумею выкарабкаться из затруднительного положения. В конце концов, гипотетически я умею летать, хотя никто не должен знать об этом. Глумир пошёл со мной в одну сторону, он всегда возвращался домой поздно, наверное, он хорошо треплет нервы своим родным. Хотя Франд тоже не подарок, да, кто из нас вообще подарок. Мне кажется, что родителям, было бы скучно иметь слишком правильных детей. Поэтому все мы рождаемся с «придурью» и немного плохим характером. Конечно, можно было бы постараться и стать лучше, но дети считают, что родители их и такими вытерпят, и такими будут любить. Любите нас, какие мы есть или откажитесь, чтобы не издеваться над нами и самими собой. Ведь никому не нужен нелюбимый ребенок. В любом случае, нам бы это было не страшно. И меня, и Глумира, и Франда сразу бы удочерили и усыновили наши родители по силе, а вот других детей мне немного жаль, но там ведь всё равно не убивают, хотя есть процент смертей. В любом случае, против судьбы сложно идти.

На улице была замечательная погода. Мне нравились такие спокойные вечера, когда никто не мешает тебе жить, когда ты остаёшься наедине с самим собой. Или, в конце концов, родным человеком. Если Глумира так можно было назвать.

– Есть сигареты? Шучу, я и так знаю, что есть. Гони. Ну, давай, не жиди.

Я протянула ему сигареты, а он зажёг их нам обоим. Он первым выпустил дым и задышал свободой. Брат вечно тырил у меня сигареты, и никогда, не мог попросить нормально, но в этом и был весь Глумир. Он всегда был таким, и не желал меняться, устраивая самого себя себя, да и все остальные привыкли. Я выпускала дым медленно и затягивалась реже его, когда он уже давно выбрасывал сигарету, моя все еще была со мной. Я не нуждалась в этом, но почему – то иногда позволяла себе это. А куда же без них?

Никто не идеален – вот лучшее оправдание всем нашим грехам. В такие моменты, когда мы с братом не издевались друг над другом или не дурачились, то со стороны, мы выглядели, как обычные друзья. Какой обман.

Вообще ведь не пришло бы никому в голову, что мы родственники. Нас ничего не связывало, кроме силы и общих проблем. Глумир вообще не очень любил нашу семью, он желал вырваться отсюда куда – нибудь подальше. Поэтому чаще всего он обращался в собаку и убегал куда – нибудь и никто не мог его остановить. На самом деле, мы и не пытались. Каждый старался понять его и не тревожил, когда он собирался остаться наедине с самим собой. Брат так же, как и Матвей собирался уходить после 9 класса из школы и стать… а кем он собирался стать?

Мама что – то говорила о его решении, и старалась уважать его выбор, но на самом деле она этого не одобряла. Хотя мама вообще одобряла малый круг профессий. Например, она была против того, что Кролин вообще стала репетитором, хотя могла бы стать замечательным ветеринаром. Варния была за медицину. Считала, что в этом вся сила. Сама же не была способна лечить, да и профессию по жизни так и не выбрала. Она работала нянечкой у богатых детей, которые родились с золотой ложкой во рту. А потом открыла три магазина и кафешку. В общем – то это был совместный бизнес с той самой семьёй, которая когда – то наняла её, как няню. Оказалось, что моя мама ничего такой бизнесмен, то есть бизнес – women. Она получала прибыль от трёх магазинов и кафешки в размере 55%. Но потом ей достался весь цветочный магазин. Она проводила в нём большую часть дня и была вполне довольна своим положением. Денег у нас и в самом деле было так много, что хватало бы на обслугу и прихоти всей семьи. Мама могла бы оплатить учёбу в другой стране, и шопинг в самых дорогих бутиках. Но никто из нас ничего этого не хотел. И обслуга не требовалась. И шопинг не тоже, кроме Кролин. Она любила всё это.