Шемяка и Чарторижский двинулись из Углича на Москву. По пути они заехали в Троицкий монастырь, игумен которого Зиновий решил взять на себя функции миротворца.

Посредничество игумена увенчалось успехом, и двоюродные братья заключили очередной мир. По его условиям Шемяка сохранял за собой Углич, Галич, Ржеву и Рузу. Земли, принадлежавшие сидевшему в заточении Василию Косому (Звенигород, Дмитров и Вятка), признавались владениями Василия II.

Василий II потребовал у Шемяки крупную сумму ордынской дани. «А что, брате, еще в целовании [то есть в мире] будучи со мною, не додал ми еси въ выходы серебра и в ординские протори, и что есмь посылал киличеев [послов] своих ко царем к Кичи-Маметю и к Сиди-Ахметю, а то ти мне, брате, отдати по розочту, по сему нашему докончанью».[54]

Любопытно, что трусливый Василий II одновременно платил дань сразу двум ханам – сарайскому Кичи-Мухаммеду и кочевавшему в причерноморских степях Сеим-Ахмету.[55] Надо ли говорить, что это не понравилось Улу-Мухаммеду. Надо же – двум его конкурентам улусник Васька платит, а ему, самому ближнему хану – нет!

Весной 1445 г. Улу-Мухаммед отправил двух своих сыновей, Махмуда (в русских летописях Мамутякяк или Махмутек) и Якуба, в поход на Москву. В июле им навстречу отправился и Василий II с московской ратью. По пути к нему присоединились вассальные князья Иван и Михаил Андреевичи и князь Василий Ярославич. Дмитрий Шемяка на этот раз не пришел.

Московское войско подошло к Суздалю и разбило лагерь на реке Каменке. 6 июля в стане началось движение – ратники одели доспехи, подняли знамена и выступили в поле. Но татар не было видно, и Василий Васильевич вернулся в лагерь и сел с князьями и боярами ужинать. Пили и гуляли долго, спать легли под утро. Великий князь проснулся поздно, отслушал заутреню и собрался было опять лечь спать, но тут разведка донесла, что татары переправляются через реку Нерль. Великий князь тут же послал поднимать войска, сам надел доспехи, поднял знамена и выступил в поле.

В битве у Спасо-Евфимьевского монастыря русские поначалу стали одолевать, татары отступили. Но многие русские, по словам летописца, «начаша избитых татар грабить». Этим воспользовался бек Кураиш, который завернул своих бежавших киргизов и контратаковал русских. Московская рать была вдребезги разбита. Василий II, его двоюродные братья Михаил Андреевич Верейский и Иван Андреевич Можайский попали в плен и были отправлены в Казань.

Затем татары разграбили Суздаль и, перейдя через Клязьму, стали напротив Владимира, но штурмовать его не решились и отправились назад через Муром в Нижний Новгород.

Когда в Москве узнали о пленении Василия II, то «поднялся плач великий и рыдание многое». Но за этой бедой пришла и другая: ночью 14 июля «загорелась Москва и выгорела вся, не осталось ни одного дерева, а каменные церкви рассыпались и каменные стены попадали во многих местах». Людей погибло много, по одним данным – 700 человек, по другим – гораздо больше, потому что из города мало кто бежал: боялись татар. Добра всякого сгорело множество, так как в Москве собрались жители других городов и окрестных сел и готовились к осаде.

Паника в Москве была пресечена приходом Дмитрия Шемяки, который взял власть в свои руки. Между тем Улу-Мухаммед отправил в Москву своего посла мурзу Бигича с поручением возвести на великокняжеский престол Шемяку. Дмитрий очень обрадовался, так как давно мечтал об этом. Вместе с Бигичем он отправил к хану своего посла Федора Дубинского, чтобы выразить Улу-Мухаммеду благодарность за оказанную честь. Бигич и Дубинский до Мурома ехали на лошадях, а там пересели на судно. Так пожелал Бигич: он хотел полюбоваться речными просторами Оки.