Лишь когда нецензурный лексикон сержанта начал исчерпываться, Антон заметил, что перед ним стоит пилот.

Полутораметрового роста крагианец, покрытый длинной серебристой шерстью, с блестящими чёрными глазами, пилот был похож на ожившую плюшевую игрушку.

– Корабль размораживать нужно, хоть изредка! – гаркнул Прокофьев.

Пилот втянул голову в плечи, но Антон этого не видел. Его намётанный взгляд сразу же отметил, как рука инопланетянина медленно скользнула в карман.

Сержант оказался быстрее. Он выхватил стазис-пистолет и навёл его на пилота.

– Руки! Медленно вытащи руку из кармана!

Пилот втянул голову ещё глубже и медленно вытащил руку. В ней оказался свёрнутый вчетверо лист бумаги.

– Это что?

– Бумага.

– Я вижу, что не дохлая кошка! Что в ней?

– Не знаю. Я никогда не интересовался, из чего делается бумага и что в ней.

– Зачем она тебе?

– Видите ли, – руки пилота пришли в движение и запорхали над листом бумаги, сгибая его, сминая, распрямляя, – я, когда нервничаю… – пальцы комкали и сворачивали лист, придавая ему определённую форму. – В общем, вот.

Пилот протянул Антону сложенную из бумаги фигурку жармаглота.

– Это оригами, – констатировал Антон. Ему всегда нравились бумажные фигурки, и он даже пытался изучать это искусство, но дальше стандартных кораблика и самолётика так и не продвинулся. Здесь же была видна рука мастера.

– Ну да.

Пальцы пилота, словно живущие независимо от остального тела, вынули из кармана следующий лист и приступили к новой фигурке.

Антон взял себя в руки.

– Ладно. Как-то у нас сразу не заладилось. Давайте сначала.

Он выпрямился и козырнул.

– Сержант Прокофьев, – отрекомендовался Антон, пытаясь игнорировать бегущую по позвоночнику холодную струйку тающего снега.

– Перион Вампиокуодизоматикус, – представился крагианец и отвесил грациозный почтительный поклон, сопровождающийся множественными пассами рук и шарканьями ног. Антон дождался, пока глаза пилота упрутся в пол, и быстро хлопнул себя по спине, чтобы назойливая капелька впиталась в одежду.

– Почему нарушаем? – спросил Антон голосом, в котором, по его мнению, должен был прозвенеть металл, но в этот самый момент очередная холодная капля поползла по спине, и прозвучал взвизг ржавой пилы.

– Приношу свои глубочайшие извинения за доставленные неудобства. – Руки пилота снова вернулись к оригами, работа над которым прервалась на момент поклона. – Мне очень жаль, что прервал ваше спокойное несение службы своей поспешностью. Готов понести справедливое наказание и исчезнуть с глаз ваших восвояси, не нарушая больше правил.

Прокофьев с подозрением поглядел на крагианца. Уж чего-чего, а такой вежливости от задержанного он не ожидал. Был здесь какой-то подвох.

– Господин Вампоку… за… ус… – Прокофьев споткнулся на заковыристой фамилии и покраснел от стыда.

– Можно просто Перион, – услужливо подсказал крагианец.

– Вы что-то употребляли, Перион?

– Смею вас заверить – ничего выходящего за рамки стандартного рациона нашей расы.

На всякий случай Антон проверил крагианца анализатором. Мало ли, что у них входит в стандартный рацион! Прибор не показал ничего противозаконного. Вдобавок от холода ладонь Антона чуть не примёрзла к металлическому корпусу. Прокофьев, нарушая все правила, сунул руки в карманы и потребовал предъявить документы.

Пилот достал из кармана стопку бумаг, разложил их, как картёжник карты, зажав в левой руке нижний уголок, а правую руку занёс над ними. Он даже вытянул кончик языка.

– Ваши права, – сказал Антон.

– Права! – повторил Перион и, выхватив из стопки документ, ткнул его Антону под нос. Сержант еле сдержался, чтоб не отпрыгнуть от неожиданности. Потом аккуратно взял права, демонстративно медленно открыл их и принялся изучать. На первый взгляд всё было в порядке.