«Ни фига себе, лечу куда-то!» – отстранёно подумал он. И внезапно догадался: да это же он дуба дал! А светлая точка всё расширялась и становилась ярче. И скоро Петрович обнаружил себя в хвосте огромнейшей очереди, змеившейся на поверхности небес.

Перед ним стоял кто-то очень рыжий и знакомым жестом нервно чесал пальцами одной босой ноги волосатую икру другой.

Рыжий обернулся. И Петрович заулыбался: точно, Иван Сахнюк. Он работал трактористом в райжилкомхозе, но потом куда-то пропал.

– Ты как здесь? – спросил Петрович Сахнюка, пожимая ему руку.

– Да как? Ехал поддатым на тракторе, свалился с моста в реку. – пожаловался Иван. – Захлебнулся. Сам-то как сюда?

Петрович досадливо дёрнул плечом:

– Считай, тоже захлебнулся. Ты мне скажи, долго здесь торчать-то придётся?

– Некоторые уже годами топчутся. Ты знаешь, скока здесь народу? Миллионы! Подожди, вон как раз Аркашу-блатаря опять в конец очереди архангелы волокут. Помнишь его?

Два дюжих типа в длинных хламидах, треща крыльями, проволокли болтающего босыми ногами грузного мужика и свалили его к ногам беседующих.

– Ффу! – сказал мужик, потирая ушибленный крестец. – Опять двадцать пять! Да когда же этот беспредел кончится, а?

Петрович узнал их поселкового урку Аркашу, убитого чёрт знает ещё когда в пьяной драке.

– А, Петрович! И ты преставился? – нисколько не удивился он и деловито высморкался вниз, под облако. – Ну, жди своей очереди. Тут, земеля, не всё так просто.

– А ну расскажи.

– Да я же в последней драке двоих зарезал. Вот за это душегубство меня каждый раз архангелы в конец очереди передвигают. Уже пятый год так.

– Во, глянь-ка! – радостно перебил его Сахнюк. – Юрка Ибрагимов! Да как-то странно он выглядит.

– Здорово, Юра! – приветливо сказал Петрович. – Ты чего это… какой-то некомплектный?

– Здоровей видел! – угрюмо ответил Ибрагимов. – Чего, чего! Под поезд попал, перерезало вот.

– Гляньте-ка, мужики! – заблажил Аркаша. – Наш глава пожаловал! Три дырки в груди.

– Никак грохнули всё же делягу, – с сочувствием сказал Петрович и тут же возмущённо фыркнул: – Ты глянь, чего-то архангелам шепчет! Вот сволочь, и здесь хочет без мыла пролезть. Не выгорит!

– Это у него-то не выгорит? – хохотнул Иван. – Вон, смотри, архангелы уже полетели с ним в начало очереди. А ты, Юрка, чего в нашем конце стоишь? Ты же, получается, как мученик загнулся, так ползи вперёд.

– Если бы! – вздохнул Ибрагимов. – Я, когда рельсу отвинчивал, прозевал поезд-то. Так что и сам сюда вознёсся, и ещё человек сорок с собой прихватил.

– Слышь, корефаны! – отвлёк собеседников Аркаша. – А вы заметили, что только в нашенскую, рашенскую, часть очереди все мужики, считай, молодыми поступают. А вот соседи, гляньте, – что немцы, что итальяшки, япошки там всякие – сплошь развалины. То ли дело мы – кровь с молоком! Мужики ещё хоть куда!

– Хоть куда! – эхом повторил за ним Петрович, заплакал и… пришёл в себя.

Он лежал на полу, рядом валялась не открытая бутылка пива. Петрович потянулся было к ней, но вспомнил, где только что побывал, помотал гудящей головой и потянулся к телефону.

«Нет, позвоню-ка я сначала в «Скорую», – подумал он. – Пусть ещё разок откачают, а там видно будет…

Тапкин вез с дачи первые плоды своего труда: огурчики, помидорчики. И вдруг на грунтовку перед его стареньким жигуленком с неба свалился странный агрегат: то ли тарелка, то ли сковородка.

Тапкин сразу смекнул: «НЛО!». И по тормозам.

У НЛО откинулась крышка, и на землю спустился кто-то. В сверкающим комбинезоне и скафандре, через который можно было разглядеть треугольную зеленую голову с огромными красными глазами.