– Новенький! – позвала проворная полная женщина.

Сталкиваться с ней Федор стыдился больше всего.

– Здравствуйте, – неловко ответил он.

– Семена привез?

– Немного. Всего несколько мешков. Буду торговать по выходным.

– Цены покажешь? – Женщина была взволнована, и это было естественно для ситуации, в которой она оказалась.

– Конечно. – Федор отдал ей тетрадку с ценами.

– Так я и думала, – пробежала он глазами почерк Федора. – Так и знала. Все цены ниже, чем мои!

Она метнула тетрадку на прилавок и пошла в свой роллет.

– Бессовестный! – тихо добавила она, сев на табуретку.

Перед тем, как начать бизнес, Федор подсмотрел у нее цены. И только теперь, раскладывая товар, почувствовал свою неправоту. А что ему было делать? Ему уже пятьдесят лет, и он всю жизнь чего-то ждал, а когда кончил ждать и сам пошел навстречу мечте, которая заключается совсем не в бизнесе, а в чем-то другом, в каком-то вечном изменении, которое не описать словами, то сразу же столкнулся с конкуренцией на свою мечту.

Он продолжил приготовления и попытался воскресить в себе бодрость, нужную, чтобы нравиться покупателям, репетировал в уме, каким надо быть неробким и разговорчивым, простым человеком. Когда семена были аккуратно разложены на прилавке и над их рядами выставлены картонки с ценами, Федор затаился в роллете и стал искоса поглядывать на соседей. Продавщица семян прихлебывала чай и беседовала с торговкой справа. До Федора доносились лишь обрывки:

– Представляешь, этот новенький… Я уже пятнадцать лет торгую, а он…

Видя его внимание, она перешла на шепот. Остальные равнодушно читали или чиркали в газетах с кроссвордами. В одном роллете пронзительно грянуло радио, а из эпицентра полоумной музыки вразвалочку вышел мужчина в старой кожанке. Он неторопливо оглядел весь торговый плац, кивая всем, с кем встречался взглядом. Федор опустил глаза, и мужчина подошел к нему, хлопая себя по оттопыренным карманам.

Мужчину звали Михаил. Он продавал всякую всячину от батареек до петард, и был таким разговорчивым, что Федору не удавалось встрять в его неиссякаемый, плавно переходящий с одной темы на другую, рассказ. Понимание еще удерживалось, когда излагались подробности бизнеса и случаи с покупателями, но когда пошли детали юности Михаила, Федор отрешился от гипнотического речитатива, положенного на музыку из радио, и упал в поток своих мыслей. Появились первые покупатели, большей частью пожилые, которые с деловой страстью исследовали ассортимент Федора, и совершали первые покупки. У них рождались предсказуемые вопросы о качестве семян, и Михаил пускался расхваливать каждое растение, – и огурцы, и астры, и горох, – чем, на взгляд Федора, скорее отпугивал клиентов.

Многие люди не доверяли новым ценам и брали семена из роллета напротив, чем облегчали Федору чувство вины.

Прибыль сама подсчитывалась в уме, притом сразу до конца весны, и заработок получался таким большим, что Федор весь день не мог избавиться от образа денег и мечтал, как поступит с выручкой.

Когда продавцы один за другим начали жевать, Федор тоже достал обед и освободил под него место на прилавке. Обед был скромным – кусок хлеба с колбасой и банка аджики. Собак стало больше, они теряли терпение и вставали лапами на прилавки. Федор угостил одну рыжую натертым аджикой кружком колбасы, но она понюхала и убежала, оставив колбасу лежать в слякоти. Пришлось Федору выйти и поднять. В него врезались серые глаза конкурентши. Вдруг она выпалила:

– Если он только по выходным, так что же, получается, от дани освобожден? Надо про него сказать!

После этих ее слов все продавцы встрепенулись и высунули головы из своих роллетов, недоверчиво глядя то на Федора, то на женщину. Федор понял, что ему угрожали какими-то неприятностями, но значения не придал, списав все на мелкую жажду мести.