Децька улонила мяць.
Я достану мяць и отдам Тане!
Это он так вольно перепел Агнию Барто: «Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик»
Если нам некогда было ему читать, он брал книжку и сам как бы читал, например, сказку «Теремок»:
– Писёл (пришёл) Миська (Мишка) в темелёк…
Однажды перед сном, уже в кроватке, не желая спать, но, зная, что лучше не сопротивляться, попросил книжку. Полистал и так вежливо:
– Мама, можно ещё одну?
– Нет, сыночек, пора спать.
– Ну, тогда я эту на место положу? – Отнёс и крадется с другой книжкой, а лицо такое тихое и шкодное.
Достал папин морской бинокль, повесил себе на грудь, стал в позу Наполеона, нахмурил брови и, взмахнув рукой, командует:
– Гонь! А-гонь! – это мы с ним недавно читали Маяковского «Возьмем винтовки новые».
Ещё до замужества, когда я после педагогического института работала в Алупке, и даже ещё не будучи знакома со своим будущим мужем, уже начала покупать яркие детские книжки, которые в магазинах тогда были редкостью. Из них две книжки про Карлсона пропутешествовали с нами через весь Союз и через многие годы: Ялта-1971, Североморск-75—80, Златоуст-81, Андреевка-85. А там бабушка подарила все детские книжечки в детсад.
Книжки для Кости были как живые существа, особенно любил он те, где героями были озорники и шалуны, он и сам невольно им подражал: Карлсон и Робин-Бобин-Барабек, Вини-Пух и Незнайка, чуть позже – Том Сойер, герои В. Драгунского, Г. Остера. Все тома про самого любимого Незнайку перечитывал без конца года четыре.
Приезжал в село Андреевку к дедушке и бабушке, ходил в школьную библиотеку, там Катерина Васильевна, дочь моего учителя В.И.Савченко, любила беседовать с нашим книгочеем и даже подарила его любимого Незнайку, выпиленного из фанеры. Он долго стоял на полке в его комнате, пока Костя после школы не уехал учиться в Санкт-Петербургский военно-морской институт.
Лет с пяти Костя ходил в библиотеку, наберет там книг, по дороге домой листает их, а дома: – Мам! Вот было б у меня четыре руки и четыре глаза, чтоб сразу все книги смотреть!
До сих пор в его комнате стоит книжный шкаф, набитый его любимыми книжками: сказки разных народов, приключения Ж. Верна, Р. Стивенсона, Дж. Лондона, Майн Рида и Л. Буссенара, книги М. Твена, О. Генри, А. Дюма и К. Дойла, В. Крапивина, фантастика К. Булычева и Р. Бредбери, книги Толкиена, а ближе всех – острословы: Б. Заходер, Э. Успенский и любимый Г. Остер.
Книги всегда были лучшими друзьями Кости. Может быть, поэтому он лет с трех и сам как-то незаметно начал сочинять песенки и распевать их, а в младших классах составлял и загадки, и даже сказки, которые мы потом помещали в наш семейный журнал «Улей».
Из дневника
18.01.1985. Папа в командировке, в доме мир и покой. Как же наш Котька любит баловаться-обниматься! Я целую его в щечки, в плечо, в руку:
– Ты мой поросёнок Плюх! – Это персонаж из любимой книжки. Костя смеётся от щекотки, но всё равно просит:
– А ещё! Ещё!
Искупала Костюшку, сейчас уснул – такой чистенький ангелочек, росточек мой любимый, зёрнышко наше золотое! А перед сном:
– Мама, я хороший?
– Да ты мой самый лучший на свете сыночек! – и для нас обоих нет счастливее этого мгновения.
Он у меня сейчас настоящий Костик-хвостик. Вечером после яслей и в выходные дни ну ни минуты не будет один в другой комнате, все время:
– Мам, давай поиграем!.. Мама, почитай… Мама, куда ты ушла? Я с тобой! – Иногда даже рассержусь:
– Ну, хоть немножко поиграй сам, а я вот доем, посуду помою…
– Я тоже с тобой… – И пронзает мысль: «Господи! Вот оно, настоящее, чистое счастье». И сердце сладко и больно сожмется от любви и непонятной тоски, от понимания, что больше ничего в мире не будет дороже этих минут.