В школе, где я тогда вела русский язык и литературу, как раз набирали экспериментальный класс шестилеток. Для них в новой 36-й школе создали идеальные условия. В спальнях и на продленке с ними была воспитательница Елена Андреевна, а в классе на уроках – учительница Любовь Витальевна, понимающая, умная и бесконечно добрая. Как же она любила своих первоклашек, всю душу отдавала любимой работе, кажется, даже с некоторым ущербом для собственной семьи. За несколько дней до школы каждый будущий её ученик получил от неё красивую открытку-приглашение.

Утро 1 сентября 1987 года было пасмурным. На торжественной линейке в школьном дворе стоят малыши в красивой форме, специально сшитой для их класса, с ранцами и букетами. В стороне – не менее взволнованные родители. Моросящий дождик становится гуще. Любовь Витальевна сняла свой нарядный жакет и накинула на плечи самой маленькой девочке Юле, оставшись под дождём в тонкой блузке.

Для Кости переход от детсада к школе не был резким и болезненным, кажется, даже наоборот – он почувствовал себя свободней и раскованней, благодаря доброй и чуткой учительнице. На родительском собрании воспитательница продленки Елена Алексеевна говорила:

– Костя не умеет подчиняться общим требованиям, несдержан, нет усидчивости, ему в школе все неинтересно… Он только на прогулках играет во все игры, а на занятиях ему скучно. В тихий час бегал в раздевалке по шкафчикам! Он и сам мне как-то высказал:

– И зачем мы учим буквы, когда я уже давно читать умею?! – Ему учеба давалась слишком легко, и это не способствовало трудолюбию. Его пытливому уму нужна была пища, чтоб он дальше развивался, но школа всегда всех уравнивает. Задания на уроках были слишком легкие, несерьезные для него, потому он и относился к урокам так же несерьезно. А учительнице, когда в классе около тридцати малышей, трудно давать индивидуальные задания.

В первом классе

После собрания я шла домой и думала: Как же ему трудно в школе! И чем ему помочь? Ведь Елена Алексеевна будет требовать своё, давить на него, а он от этого будет только больше упрямиться. Вот их учительница, мудрая и тактичная Любовь Витальевна, правильно его понимает. Она сразу сказала: вся эта бравада – от желания выделиться и ещё от его внутренней скованности.

И в самом деле, было видно, что он очень хочет дружить и быть хорошим, но не умеет, не знает, как это сделать, уже не может иначе себя вести. Потому что в раннем детстве взрослые, особенно папа и тетя Оля, слишком умилялись его проделкам, его живостью, вот он и привык себя так вести, а теперь не знает, как выйти из этой накатанной колеи.

Сейчас, думала я, Косте нужно конкретное, настоящее дело, чтоб он заинтересовался, почувствовал свою ответственность, взрослость. За малейшие результаты – подбодрить, чтобы появлялось желание идти дальше. На уроках ему неинтересно потому, что слишком легко, нет труда, а значит, и радости, которая появляется от преодоленных трудностей.

Именно для Кости и затеяла я в первом его классе репетиции на дому новогоднего спектакля «Двенадцать месяцев», где он играл Месяц-Декабрь – роль не самая главная, но значимая. Хотелось ему дать то самое серьезное дело, сдружить с ребятами и помочь найти себя.

Костина учительница Любовь Витальевна умела зажечь, привлечь к сотворчеству не только детей, но и родителей – каждый обязательно что-то делал для класса. Например, я занялась с детьми подготовкой новогоднего представления по сказке Маршака «Двенадцать месяцев». Собирались у нас дома, чтобы и Аленка не скучала, а как бы участвовала: наблюдала, сопереживала, жила этим. Мы без конца репетировали, по ходу спектакля вставили два танца – их тоже надо было подготовить, мастерили костюмы и декорации. Ох, и весело ж было с этими братцами-месяцами! Костя, садясь к столу, приговаривал: