— Спасибо, очень великодушно с твоей стороны. Кстати, Ваня, как ты вообще оказался в моем дворе?

— Захотел тебя увидеть.

— Но я же могла не выйти!

— Но ведь вышла.

Саша цокает языком, отворачивается к столу и открывает коробку. Осторожно выкладывает торт на пластиковые тарелки и самую большую порцию протягивает мне.

— Это муссовый ягодный торт с зеркальной глазурью. Был.

— Ну почему был? Он и сейчас есть.

Наколов на вилку кусок, пробую. Вкусовые рецепторы активно пробуждаются. Охрененный торт, правда. Тает во рту, сладкий. Что еще нужно? У Саши золотые руки.

— Вкусно. Очень.

— Спасибо, — смущенно произносит Златовласка.

— Значит, ты кондитер, — резюмирую я. — Давно работаешь в «Плюшке и Ватрушке»?

— Давно. Меня туда сразу же после окончания училища взяли.

— Почему именно кондитер?

— Ой, тут все банально. Не то чтобы у меня тяга была… Я вообще хотела поступать в театральный, — усмехается Саша. — Но родители не отпустили в другой город. 

— Почему?

— Чтобы под присмотром была, —  пожимает она плечами. — Мама всегда говорила, что самостоятельная жизнь развращает и сбивает с истинного пути.

Я удивленно вскидываю брови, но не перебиваю. Златовласка пьет шампанское, закусывает тортом и начинает много разговаривать. Под действием алкоголя она расслабляется и отпускает себя.

Доев свою порцию, я ставлю тарелку на стол. Запиваю холодным чаем. И нагло разглядываю Сашу. Внешне она очень мне понравилась. Теперь хочется увидеть без одежды. Без куртки и свитера. Чтобы трогать, чувствовать. Фантазия тут же рисует, какая у Саши фигура и грудь. Тут точно тройка, не меньше.  

— Ты испачкалась, — произношу я, поднимаясь глазами к хорошенькому лицу.

Саша в этот момент заканчивает рассказывать, как сложно ей давалась выпечка мучных изделий.

— Испачкалась? Где?

Я подхожу ближе, смотрю на нее сверху вниз. Глазища большие, горящие. Пухлые губы слегка приоткрыты. Представляю, как она этими сочными губами будет принимать мой член. Глубоко и часто. От развратных мыслей в паху ощутимо тяжелеет.

Обхватываю ее лицо ладонями. Склонившись, слизываю с уголка губ каплю крема.

— Вот здесь.

Златовласка не дышит, кажется.

Я вжимаю ее в себя, Саша упирается ладонями в грудь. Заметно напрягается, но не отталкивает. Пахнет сладко — ванилью, корицей. Не духами — своими кондитерскими штучками. Колдовскими. Потому что приворожила меня с первой встречи. Попробовал фруктовые корзинки и пропал.

Касаюсь губами ее губ. Действую максимально нежно и осторожно, чтобы не спугнуть. Будто по тонкому льду хожу.

Саша вздыхает, встает на носочки. Обнимает меня за шею. И всё. Голову сносит.

Впиваюсь в ее губы, жадно сминаю. Толкаюсь языком в рот, она позволяет. Ерошит мои волосы на затылке и тихонечко стонет.

Торт вкусный, но она еще вкуснее. Оторваться нереально. Я понимаю это, когда пробую. Еще и еще.

Проскальзываю ладонью под теплую плюшевую пижаму, глажу идеально плоский живот. Для кондитера это законно вообще? Я не ошибся, когда представлял Сашу без одежды. Она хороша. Хороша — не то слово. Златовласка охуенна. Скольжу ладонью выше по гладкой коже. Касаюсь груди, нетерпеливо сжимаю. Точно, тройка. Упругая, сочная. Блядь, увидеть бы глазами.

— Саш, поехали куда-нибудь, — жарко шепчу я ей в губы. — Хоть на другой конец света отвезу, если в городе не хочешь.

Златовласка резко отшатывается, вскидывает на меня свои глазища. Часто моргает и отходит на шаг назад.

— Ваня, я не могу. Это ошибка. Огромная ошибка.

Она поднимает правую руку, но я не сразу соображаю, в чем дело, из-за сильной похоти, затмившей разум.

— Я замужем, — произносит Саша хрипло, показывая золотое кольцо на безымянном пальце. — Замужем, понимаешь? И мужа безумно люблю.