– Кто из нас судит стереотипно? – усмехаюсь я. Этот грубиян «Данечка» – и любовь? Нет! Это точно не про меня.

– Посмотрим.

Я думала, что вечер пройдёт хорошо, но расспросы подруги о «братике» и о новой жизни выбили меня из колеи. Об этой жизни лучше вообще не упоминать.

Если считать по десятибалльной шкале, как много стресса я испытала за одну неделю, то отвечу прямо. Десять. В вечер знакомства все только начиналось, правда я узнала об этом следующим утром, когда мама попросила меня не выходить из комнаты до восьми утра, пока Григорий Викторович и его сынок не уйдут из дома. Мне повезло, что занятия начинались в десять, а Толя – настоящий Шумахер на дороге и всегда привозит меня за минуту до начала пар.

К чему эти правила? Не знаю. Мама всегда говорит, что желает мне только лучшего, и я беспрекословно верю ей, никогда не спорю. За одним исключением, о котором до сих пор жалею.

– Тебе что, сложно посидеть часик наверху? Накрасилась бы к этому времени, в порядок себя привела! Зачем тебе завтракать вместе с нами? – возмущается мама, уперев руки в бока. – Я не просто так тебя прошу, на это есть причины, и очень веские.

– Какие?

– Утром… утром слишком ярко в гостиной, это вредно для твоего зрения.

Почему тогда вчера ты не попросила сделать свет менее ярким, чтобы мои глаза не реагировали так сильно на него? И почему меня поселили в самой светлой комнате в доме? Может, потому что другие комнаты еще светлее, а ты не хочешь, чтобы я мучилась?

– Но дом большой. Может…

– Все, мне некогда разговаривать! Увидимся вечером, милая.

Больше на эту тему мы не общались. Через два дня я нашла альтернативу и приходила завтракать на террасу, пока солнце таилось за горизонтом, и если дождь не мучал пригород сильными осадками и холодом. И знаете, такое утро мне нравится больше всего. Красивый вид на задний двор, позади которого сплошной лес, свежий воздух, теплый плед греет лучше маминых объятий. Здесь хорошо рисовать, когда я не занята зубрежкой тем и выполнением курсовых работ.

К пятому дню мой более-менее устоявшийся баланс нарушается одним серо-зеленым взглядом. Даня. Мы сталкиваемся в коридоре на втором этаже, когда я спускаюсь в свое тайное место, а он, видимо, спешит на тренировку.

– Что, не спрятаться в своей конуре от меня? – усмехается он. Вновь подчеркиваю для себя красивую усмешку на полных губах, но быстро забываю о ней, когда натыкаюсь на презрение в глазах.

– Разве я должна прятаться?

– Ты всю неделю не выходишь с нами завтракать. Как это еще назвать?

Не выхожу, потому что меня попросила мама и объяснила почему. Но зачем я должна отчитываться перед тобой?

– Знаешь, ты все правильно делаешь, – снова подает голос «братец». – Рад, что ты правильно поняла мои слова. Так легче всем.

Именно тогда я осознала реальность, в которой живу пять дней. Дан словно снял с меня солнцезащитные очки и показал действительность такой, какая она есть. Мама, Григорий Викторович и Даня. И в их жизни нет меня. Странный вывод, в который не хочется верить. И я не верю. Мама не такая, она не променяет меня на деньги и богатого мужа.

Даня просто хочет досадить мне…

– Эльза, ты меня слышишь? – Алена машет перед моими глазами рукой. – Проснись и пой, подруга. Пошли с ребятами поздороваемся.

– Ален…

Но подруга будто меня не слышит. Может, виной ее хорошее настроение или громкая музыка – неважно. Она берет меня за руку и тянет к компании наших одноклассников. Одноклассников, с которыми я либо находилась в нейтралитете, либо не общалась вовсе.

«Смотрите, пугало идет!»

«Белая ворона»

«А глаза-то как бегают, а руки-то как трясутся! Боишься, да?»