Сколько существует культур, столько же имеется описаний подобных мест единения, особенно у аборигенов. Это одновременно и странно, и очень знакомо.
В человеческих отношениях любовь меняет реальность. Мы сходим с ума от любви. Лимеренция – вот подходящее слово для обозначения этого явления. Химическая реакция, сопровождающая человеческую любовь, поддается измерению, но не полному объяснению. Так же обстоит дело и с нашей глубинной связью с другими животными.
Подруга, которая большую часть дневного времени проводит в Нью-Йорке, однажды рассказала мне о своей встрече с голубем. «Голубем!», – выделила она интонацией слово и замолкла. Идя на работу, она увидела на тротуаре птицу. Они посмотрели друг на друга, и она почувствовала, что ее «уносит». Она употребила именно это слово. Уносит. Моя подруга не из тех, кто склонен искать сдвиги в сознании, но там, на тротуаре, она шла рядом с этим голубем. В тот момент она почувствовала необъяснимое, возвышенное волнение. Ей казалось, что она перенеслась в мир этой птицы, а та – в ее собственный.
«Это как измененное состояние. Но без наркотиков», – сказала она.
И, в отличие от наркотиков, это, как правило, бесплатно и без каких-либо известных негативных побочных эффектов. Думаю, все зависит от животного.
Земля гигантских муравьев, неожиданно являющегося ежа и простейших
В книге Why Look at Animals? («Зачем смотреть на животных?») Джон Бергер отметил, что животное внимательно изучает человека, а человек смотрит на животное, даже на домашнее, «через подобную, но не идентичную пропасть непонимания», невежества и страха. «Поэтому, когда животное смотрит на человека, оно видит его так же, как он видит свое окружение. Осознание этого и делает взгляд животного для нас столь значимым». Мы можем приписывать животному качества, сравнимые с человеческими, но не стоит забывать, что каким бы мудрым и понимающим ни казался нам их взгляд, он остается взглядом животного.
Некоторые утверждают, что человеческий взгляд через всю эту пропасть разрушает мир другого живого существа, вредит ему. Конечно, во многих случаях это действительно так. Но есть и другой вариант: когда два существа, одно из которых человек, встречаются друг с другом посередине пути через эту пропасть, они оба вступают в мир больших возможностей.
Писательница Джей Гриффитс изучала в Оксфордском университете английскую литературу. Она провела годы, живя в сарае на окраине Эппинг Форест, бывшего королевского леса, на границе между северо-восточным Лондоном и Эссексом. Чтобы написать свою книгу Wild («Дикий»), она путешествовала с инуитами, проводила время с амазонскими шаманами и исследовала культуры других аборигенов. Сейчас она живет в Уэльсе. Когда я спросил ее о самом ярком опыте общения с другим представителем животного мира, она заговорила о муравьях:
«Однажды я часами наблюдала за муравьями в своем саду. Все началось с упавшего на землю куска яблока. К нему приблизился один муравей. Он попытался сдвинуть его с места и не смог. Затем появился другой муравей, и они начали толкать и тянуть кусок фрукта. Чем больше я наблюдала, тем сильнее менялся масштаб мира – по мере того как я ощущала усилия муравьев, старающихся сдвинуть этот крошечный кусочек яблока, он начинал казаться мне все больше и больше. Появились другие муравьи, один забрался на крохотный кусочек яблока, словно руководил процессом или просто любопытствовал. Муравьи начали двигать его вместе. И этот эпизод стал странным, напряженным моментом, поскольку я поняла, что в тот момент глубочайшей концентрации я потеряла счет времени. И в конце концов совершенно потеряла ощущение масштаба: через некоторое время я вдруг подняла глаза, и мой сад (крошечный клочок земли) стал казаться мне похожим на огромный и бесконечный лес».