Красиво. Но не представляю, насколько нужно возвыситься духом, чтобы творить миры за счет дезинтеграции своих любимых! Это напоминает мне разговоры «с народом» бывших руководителей компартии. Типа: в селе Кукуево нет больницы, и дети остаются без медицинской помощи. Ответ: за последние пять лет отчисления на развитие медицины выросли на 10%. И все правы. Просто мыслят на разных уровнях. На микроэкономическом и макроэкономическом. Лично мне кажется, что в мире, в котором половина населения еще находится на уровне национального сознания, хорошо бы сначала сделать доминантой сознание планетарное, и только потом – космическое. Не думаю, что руководители стран настолько глупы, что не понимают, что единственным идеологическим посылом, который может победить национализм, террор и кровопролитные войны является идея Единства, пусть сначала в планетарном масштабе. Конечно, понимают. Но считают невозможным высказывать подобные идеи, чтобы не потерять электорат, воспитанный в псевдо патриотическом духе. Куда уж нам до идей Вселенского или Межгалактического Единства.

Мы, люди, всю жизнь отстаивающие свое право на любовь, в сознании своем еще очень далеки от того, чтобы пожертвовать ей ради другой, абсолютной любви ко всему Мирозданию. Если бы речь шла только о моей личной дезинтеграции (попросту смерти физического тела) ради сотворения новых миров, то, возможно, я приняла бы такое предложение легко. Но…

Существует множество практик, позволяющих нам преодолеть свои привязанности и привязки. Разница между ними, на мой взгляд, весьма существенная. Человек пишет картину и наслаждается не процессом творчества, а думает о том, сколько денег он заработает, если ее удастся продать какому-нибудь олигарху. Значит, он привязан к результату. Это – привязка. Или человек действует в каких-то ситуациях не так, как ему велит душа, а так, как он считает должным себя вести в силу общественных установок. Здесь имеет место привязка к ложному убеждению. От таких привязок можно и должно избавляться. Если хочешь быть здоров – избавляйся. Без вопросов.

Но не редко нам предлагают избавиться от привязанностей, а тут таится большая опасность – избавиться от любви. Конечно, любовь бывает разная. Можно ухаживать за больным стариком в надежде на наследство или потому, что так принято в обществе, а можно – по любви и велению души. Можно любить человека (или думать, что любишь) потому, что тебе с ним комфортно, и ты не можешь жить без него, попадая, таким образом, в зависимость, а можно любить безусловно, не благодаря, а вопреки. Не ради себя, а без видимых причин. Именно поэтому я советую быть осторожным в практиках отсечения привязанностей. И когда я говорю о том, что физическая смерть людей и планеты для меня недопустимы, я имею в виду в качестве причины именно искренние привязанности, основанные на безусловной любви. Так мать любит свое дитя, а бабка – внуков.

Мы, люди уже не совсем молодые, хватили лиха по самое не хочу, но познали и любовь, и радость, и минуты пронзительного счастья, и, многие из нас, – минуты просветления и благоговения. А те, кого мы любим?

Пусть каждый спросит себя: все ли он успел в жизни, чего хотел? Разум услужливо подсунет какой-нибудь шаблон: не успел построить дом, повидать мир, вырастить правнуков, сделать научное открытие… Но прислушайтесь к своей душе, и вы услышите: недолюбил, недолюбил, недолюбил… Господи! Дай нам шанс! Дай нам шанс прийти к тебе, пройдя всю лестницу эволюции любви – от любви к животному ли, к цветку или морю, к человеку или человечеству, к планете или Вселенной – до Любви к Создателю. Возможно, дети, которые приходят в мир сейчас, дети, не изуродованные ни атеистическим, ни утрированным религиозным воспитанием, несут в себе эту любовь изначально, но люди старшего поколения приходят к ней долгим и трудным путем. Господи, дай нам шанс! И время.