Я прошел мимо стойки безопасности, даже не взглянув на охрану, и стал подниматься по лестнице в нужный мне офис. Оказавшись на месте, я окинул помещение взглядом: свободных столов, куда бы я мог пристроиться с ноутбуком, не было. Я обратил внимание на переговорку с выключенным светом и направился прямиком туда. Через 10 минут в дверь постучали, я ответил авторитетным:

– Да?

– Я искала Салли, – женщина, открывшая дверь, выглядела растерянно и немного испуганно.

– Здесь её нет, – ответил я.

– О! Э-э-э… Спасибо, сэр!

Через 10 минут в дверь опять постучали:

– Салли здесь нет! – ответил я, не отрываясь от монитора.

– Салли – это я, – сказала женщина в дверях.

– Оу, мне сказали, что сегодня вас не будет. Сейчас я найду себе место и верну вам ваш уютный офис.

– Что вы, сэр, – торопливо ответила Салли, – Переговорная в вашем полном распоряжении, я найду, где присесть.

– О, нет, это ваше место, я перееду.

– Нет, пожалуйста, оставайтесь!

Какое-то время мы обменивались любезностями, в конце концов я согласился остаться в переговорной. Салли ушла и я приступил к работе: успешно проник во внутреннюю сеть и к концу рабочего дня имел доступ ко всем закрытым файлам компании. Когда сотрудники разошлись, офис был в моем распоряжении. У меня было достаточно времени, чтобы вскрыть сейфы с секретными документами, отсканировать корпоративные кредитки и чековые книжки, переписать все пароли, приклеенные к клавиатурам бумажными стикерами.

Каждое утро Чен, как тысячи других жителей мегаполиса, надевает костюм, натягивает улыбку и, миновав охрану, оказывается в кожаном кресле за компьютером. Он не работает на корпорацию, он работает на себя. Чен – профессиональный хакер, корпорации платят ему за тестирование систем безопасности, выявление уязвимых точек и предотвращение утечек данных. Для проведения PEN-теста Чен получает доступ в здание и взламывает внутренние сети корпорации. Если ему понадобится помощь, он всегда может призвать друзей из Black Ops: бывших членов Delta Force, Navy Seals, ЦРУ и ФБР. Для каждой миссии у Чена есть «индульгенция», что-то вроде карточки «Выйти из тюрьмы», на тот случай, если его поймают на «месте преступления» и позвонят в полицию. В ней подтверждается, что Чен был нанят корпорацией, а не действует от лица конкурентов или как самостоятельная единица. До сих пор ему ни разу не приходилось использовать «индульгенцию».

– Я обожаю твои истории, Чен. Интересная у тебя работа.

– У тебя бы получилось. Эта работа не для слабонервных и держится на уверенности, обаянии и знании кода. У тебя крепкие нервы, тебе не занимать уверенности и обаяния, а я умею кодить, из нас вышла бы отличная команда. Так что подумай, если вдруг решишь сменить сферу деятельности.

– Сомневаюсь, что моя текущая деятельность так просто меня отпустит и поверь, я полный ноль в IT.

– Твоя ценность в другом. У меня сегодня была последняя химия, завтра уезжаю в Кёльн, – Чен не смотрел мне в глаза, – спасибо, что была рядом и нашла время выслушать.

– Спасибо за доверие. Оставишь телефон? Как мне с тобой связаться?

– У тебя есть Инстаграм? Телефон оставлять не имеет смысла, я сменю номер со дня на день. Но если понадоблюсь, ты в любой момент сможешь позвать меня. Я расскажу как.

Мозес лежал на кровати. Желтый, как древние манускрипты. Его щеки провалились и сам он стал напоминать героев картин Эль Греко. Мой бедный рыцарь.

– Тебе не страшно? – спросила я его, перед первой радиологией.

– Знаешь… Я как узнал о четвертой стадии, у меня словно забрало опустилось. Мне теперь ничего не страшно.

Он все еще сражался с мельницами: однажды я зашла в палату, а он плакал. Он не плакал, когда узнал про рак, не плакал ни разу после, а тут – по телевизору было что-то про Украину…