К Ариуму Петрос подъехал на десять минут позже положенного времени. Янис встретил его недружелюбным взглядом. Буркнув короткое «пока», он сел в свою машину и уехал. Петрос не стал сразу ужинать, а решил сперва проверить весь периметр музея. Поначалу все было тихо и спокойно. Никаких свечений и детей, говорящих на забытом наречии. Но уже на обратном пути Петрос заметил такой же тусклый свет, как и в первый раз, уже в другой стороне. Он пошел к тому месту, откуда исходил свет. Остановившись, он обнаружил, что стоит возле развалин того дома, где при землетрясении погибла вся семья вместе с домашними животными. Посветив фонарем вниз на обвалившиеся камни, он заметил среди них какой-то проем. Решив было уже спуститься в яму, Петрос вновь услышал детский смех, как и в первый раз, но теперь смеялось двое детей. Он обернулся и увидел того паренька в тоге, рядом с ним стояла девочка, примерно на год младше его. Оба ребенка смотрели на Петроса и держались за руки. Очевидно, они были брат и сестра. Вид у них был какой-то зловещий, и смех их очень не нравился Петросу, словно шелестела сухая трава или старая бумага. Молодой женщины рядом с ними не было.

– Где ваша мама? – спросил Петрос, подходя к детям. Он уже твердо склонялся к версии про семейку сектантов и решил выяснить, как они пробираются на территорию музея, а главное зачем.

– Наша мама дома, – ответил мальчик. Похоже, он был за старшего.

– Если хочешь, мы тебе покажем наш дом, это рядом – сказала девочка и улыбнулась. Улыбка вышла какая-то кривая и недобрая.

– Вообще-то, вашего дома тут быть не может и не должно, это Ариум, музей, понимаете?

– Конечно, – сказал паренек.

– Это Ариум, – повторила вслед за Петросом девочка.

Вот ведь маленькие идиоты, как с ними разговаривать.

– Хорошо, покажите мне ваш дом и позовите мать, – Петросу надоели их дурацкие шутки.

Брат с сестрой подошли к Петросу и взяли его за руку, каждый со своей стороны. Руки у детей были на ощупь как пергаментная бумага. Петрос хотел сначала высвободиться, но подумал, что это их спугнет, и он не увидит, где они прячутся. Дети подвели его к яме разрушенной хижины, мальчик показал свободной рукой вниз.

– Вон там наш дом.

– Вон там наш дом, – повторила за ним сестра.

Петрос наклонился ниже, но ничего не видел в тусклой полоске света среди камней, а достать фонарик он не мог, дети крепко держали его за руки. Петрос наклонился еще ниже и вдруг они резко выдернули свои руки и толкнули его вниз. Он упал и больно ударил коленку.

– Вы что, сдурели? – Он даже не ожидал таких действий от маленьких детей. – Быстро вытащите меня отсюда!

– Ты же хотел посмотреть наш дом и познакомиться с мамой, – сказал мальчик.

– С мамой, – прошептала сестра.

– Я сказал, вытащите меня немедленно, – Петрос попытался встать, но правая нога отозвалась дикой болью в колене, он громко вскрикнул. Неожиданно его левую ногу кто-то схватил рукой за лодыжку.

– Эй, что это еще за шутки? – закричал Петрос.

Но руку не убрали, а наоборот продолжали тянуть еще сильнее. Петрос наклонился, чтобы освободить ногу, но тут его схватили уже две руки и со всей силы дернули вниз. Петрос стал проваливаться в рыхлую землю. Он и не думал, что яма такая глубокая, а земля мягкая. Его крепко держали чьи-то руки, переместившись с лодыжек на талию. Он не видел их лиц, думая только об одном: чем он скоро будет дышать. Незнакомые руки утягивали его все ниже и ниже под землю. Петрос в ужасе цеплялся руками и ногтями за края ямы, камни и какие-то сучья, но силы противника превосходили его собственные. В рот попадали комья земли и мелкие камешки. Он отплевывался и пытался закричать, позвать на помощь. От этого становилось только хуже, земля набивалась в рот и мешала вздохнуть. Ему не хватало кислорода. Он уже не понимал, где находится, и едва видел, глаза слезились от грязи. Его рука нащупала какой-то предмет, он попытался ухватиться за него, но предмет сидел в земле неплотно, и в руке Петроса оказался маленький череп ребенка, уставившийся на него пустыми глазницами. Петрос с отвращением откинул его от своего лица. Он уловил какое-то движение у левой щеки и повернулся. Полуистлевшая голова женщины с гнилыми зубами и ошметками кожи на щеках приблизилась к его лицу и зашептала, источая изо рта мерзкую вонь.