– Раньше надо было об этом думать, и двигатели вовремя чинить, а не ждать, пока они понадобятся! Сколько на это уйдёт времени?

– Ремонт – от одних до пяти русалий, как повезёт. Ну, ещё пять-шесть – пока мы его сюда притащим из Клина. Монтаж отнимет около двенадцати часов.

– Не дотащите вы его из Клина за шесть русалий никогда. Итого как минимум двенадцать русалий, – подвёл итог полковник, в задумчивости подбоченился и развернулся к нам:

– Здравствуйте, ребята.

– Здравия желаем, товарищ полковник! – практически хором ответили ему мы.

– Долго искали? – спросил он нас, рассматривая меня своими большими, и как почему-то мне сразу показалось, добрыми глазами.

– Нет, – ответила лейтенант за двоих.

– Ну, хорошо. Как ваша фамилия? – спросил Лопарёв меня.

– Гарвий. Курсант Гарвий, товарищ полковник.

Стоявшие рядом с ним люди, насколько я мог понять, инженеры, завершив небольшую перепалку между собой, теперь в нетерпении ждали, когда Вячеслав Иванович закончит с нами разговор и освободится. Он это почувствовал.

– Корнышева, займись молодым человеком, – отдал он приказ высокой красивой брюнетке с лейтенантскими погонами.

– Есть, товарищ полковник, – ответила она и с презрением покосилась на нас. Затем прищурилась и нехотя подошла ближе. Для этого её длинным ногам потребовалось сделать всего два-три шага. Куда уж там было до них коротеньким ножкам Мартыненко.

– Смотри не потеряй, – язвительно сказала моя, теперь уже бывшая, провожатая.

– Да уж не дождёшься, – ответила сквозь зубы ей брюнетка.

– Товарищ полковник! – позвала Мартыненко успевшего увлечься очередным спором Лопарёва.

– Что-нибудь ещё? – спросил он, хмуря брови оттого, что ему пришлось опять оторваться от обсуждения инженерных дел.

– Прощу прощения, на секундочку! – и она, приблизившись к Вячеславу Ивановичу, что-то прошептала ему на ухо.

– Спасибо, – поблагодарил он, и Алина, даже не взглянув в мою сторону, ушла.

«Интересно, эта такая же чокнутая?» – подумал я и посмотрел в лицо своему новому экскурсоводу. Меня ждала открытая улыбка.

– Тебя, похоже, тоже особо не жалует, – заметила лейтенант.

– Она так со всеми? – спросил я.

– Почти. Ладно, проехали. Меня Валерией зовут. Для тебя просто Лера. А тебя?

– Меня зовут…

– Хотя стой. Я же знаю. Ты – Митя.

– Вообще-то…

– Как тебе у нас? Даже представить себе не могу, как вы там живёте в своих скучных тупиках? Сегодня утром я про тебя слышала, – перешла она на шёпот, оглянувшись на остальных военных, – великий и ужасный командор говорил о тебе по телефону. Ты теперь будешь служить у нас, в 47-м окончании. Не смущайся, я тебе всё расскажу.

В ответ я только и мог что улыбнуться: настолько сильно моя новая знакомая отличалась от лейтенанта Мартыненко.

– Товарищ полковник, разрешите?

– Да, Лера, по плану, как я тебе говорил, – ответил ей командир и тут же снова окунулся в разговор.

– Слушай, Валерия, а кто она? – спросил я после того, как мы сделали наши первые шаги.

– Кто, Мартыненко?

– Да.

– Она тебе что, не сказала? – рассмеялась Лера. – Мы адъютанты. Она – Меняева, я – Лопарёва. Ну а на ножах мы ещё с училища.

– А! – дошло до меня. – Теперь ясно, почему её так боятся.

– Меня тоже боятся. Но ты прав: не так, конечно.

– Да я про тебя и не говорил.

– Ну да, – снова рассмеялась она.

– А куда мы с тобой идём? – спросил я.

– О! У нас с тобой целая куча дел. Есть хочешь?

– Очень!

– Ну, тогда сначала в столовую.

– Здорово.

– А что такое 47-е окончание? 13-е – это Южный крест?

– Да. 13-е окончание – это весь Южный крест в целом. Ну а в нём ещё несколько окончаний. В том числе и мы – 47-е. Просто, в отличие от других, мы под боком, рядышком. Меняев, ну ты уже понял, – командир всего Южного креста. А Лопарёв – только 47-го окончания.