В ожидании возвращения Сазонова из аэропорта Ребус коротал время за просмотром немецкой порнушки – настраивался на лирический лад в ожидании общения с Ангелиной. Последние несколько лет девка эта была одной из немногих, способных завести его в постели по-настоящему, именно что «по-немецки». Впрочем, за те деньги, которые ей платили (три тысячи евро за ночь, и это не считая оплаченного перелета из Москвы), можно было попробовать даже завести машину без карбюратора. Жаль только, что сегодняшняя встреча должна была стать последней: Ангелина, конечно, девочка проверенная-перепроверенная и с головой вроде как дружившая, но ведь все равно – шлюха. А лишний раз светить свое нынешнее пристанище перед хотя бы и дорогой, но шлюхой, мягко говоря, неразумно. Мало ли с кем еще она там, в столице, делит сейчас свое койко-место. Рисковать из-за баб, из-за которых даже Троя накрылась медным тазом, Ребус не собирался. Он принял решение, и сегодня ночью прекрасная Шахерезада расскажет, а вернее, покажет свою последнюю сказку.

В дверь деликатно постучали. Ребус не без сожаления обнулил раздающиеся из колонок домашнего кинотеатра сладострастные стереофонические стоны, сопровождаемые громко чавкающим хлюпаньем плоти, и позвал:

– Давай, заходи. И дверь поплотнее закрой. Сквозит откуда-то.

– Ветер поднялся, Владимир Анатольевич, – входя, пояснил Сазан. – Похоже, ночью шторм будет.

– Оно и к лучшему. На шторм девку и спишем.

– Извините, не понял…

– Неважно, это после. Жида проводил?

– Как вы и приказали – прямо до стойки регистрации. Затем дождался отлета.

– Ни с кем, никто?..

– Нет, Плуцкер ни с кем не встречался. Доехали, попрощались. Он прошел в зал, забрал из камеры хранения вещи, выпил в баре бокал вина, и на этом все.

– Какие вещи при нем были?

– Так… Дипломат, сумка, оформил как ручную кладь. И тубус.

– Тубус?

– Да, причем обращался с ним очень осторожно.

Ребус вполголоса выругался.

– Вот, крыса старая! Все-таки нарыл что-то на аукционе. Ладно, с ним я отдельно разберусь. Теперь так: возьми запись и особо внимательно прослушай с того момента, как Ароныч начнет звонить про Эрмитаж. Ты когда в Москву собирался?

– Послезавтра.

– Годится. Когда закончишь там дела с казино, мотанись в Питер. Разыщи Завьялова. Дашь ему весь расклад по Эрмитажу и сведешь с Плуцкером. И как только этот мужик объявится…

– Какой мужик?

– Послушаешь запись – поймешь. Так вот: как только он объявится, пусть Завьялов берет его в оборот. Установит, поводит, пощупает. Если в помощь понадобятся люди, пусть подключает Шебу.

– Так ведь… Владимир Анатольевич, Шебу в апреле приземлили. Помните, еще нычку ему собирали?

– А, ч-черт… Совсем забыл про этого козла. Так, а кого еще мы там можем вписать? Из тех, кто не совсем на шарнирах?

– С Питером у нас, вообще-то, плохо. Разве что Дорофеев?

– Хорошо. Но один он всяко не сдюжит. Поэтому подтянешь к нему заморышей из Олежкиной бригады. Все равно тому сидеть еще долго. А им не хрен фигней страдать, кукурузу охранять. Тем более что должок остался… С этим все. Теперь вот что: Ангелина где остановилась?

– В Малаге, в отеле.

– Через час пошлешь за ней человека. Только особо проинструктируй, чтобы из номера выходили поодиночке. И вообще, чтоб вместе на людях не светились. Пусть она сначала какое-то время в баре поошивается, примелькается, и все такое. Короче, ты понял.

– Я понял. Не беспокойтесь, все будет по пять.

– Но чтоб не слишком рассиживалась. А то я от этого кина, – Ребус кивнул в сторону висящего на стене телевизора, на экране которого продолжали беззвучно совокупляться блондинки с мулатами, – скоро начну на охрану кидаться.