В действительности больше всего на свете я не любила ждать, находясь в вялотекущем постоянном напряжении. Задания, в которых все было просто и понятно, были для меня в приоритете. И в конце концов, я была обучена устранять реальную угрозу, а не быть нянькой для капризного мальчишки, если вдруг ему задумается нарушить папочкин указ сидеть дома.

Игнат словно заметил перемену в моем лице и смягчился, насколько это было возможно при практически полном отсутствии разнообразия его мимики.

– Мне жаль, что заставил вас… тебя думать, что подглядываю за тобой, – поделился он, и я усмехнулась тому, что за небольшой промежуток времени получила рекордное количество извинений от разных людей, и что важнее – извинений, в которых не особенно нуждалась.

Мы все-таки с Игнатом не пытались стать закадычными друзьями. Даже представить себе не могу обстоятельства, чтобы по прохождении приличного отрезка времени после окончания этой миссии я позвонила ему и спросила, как дела.

Конечно, получив в ответ: «Да, вот розы удобрил. Сижу тут один в мрачном доме, пыль стираю с рояля, а ты как сама?»

Более бессмысленной и странной перспективы в моей жизни еще не представлялось. Но пока я думала обо всем этом…

Игнат продолжил:

– Камеры – необходимость. Особенно учитывая характер Клауса.

Я немного остыла. Все-таки в большинстве элитных домов и квартир, где мне доводилось бывать по долгу службы, я так или иначе имела дело с видеонаблюдением, к которому мне обычно предоставлялся доступ. Но злилась я не потому, что каморка с трансляциями не была продемонстрирована мне во время первой экскурсии. Сама не знаю, почему я злилась.

– Зачем здесь я, если ты и так отлично справляешься с присмотром за мальчиком? – ляпнула я, проклиная собственную прямолинейность.

Но я испытывала невероятный азарт и всеми силами желала вывести этого истукана из равновесия.

– Не справляюсь, – вздохнул Игнат с плохо скрываемой грустью в голосе.

Я пожалела, что завела этот разговор, предчувствуя новую сентиментальную историю.

– По причинам, от меня не зависящим, я способен только приглядывать. – Я вспомнила его рассказ о том, что начинал свою карьеру он в качестве телохранителя, и совсем запуталась в версиях. – В случае реальной угрозы я абсолютно бесполезен.

Теснота маленькой комнаты без окон искрила от напряжения. Мне хотелось отсюда сбежать, потому что я невольно надавила человеку на больное место, о существовании которого абсолютно не имела представления и догадок, и меня посетило невольное чувство вины. И при этом я не была готова сдаться и умерить свой натиск, я была откровенно зла. Я привыкла к прямоте: мне давали конкретную задачу, я выясняла все подробности и выполняла ее. А этот загадочный персонаж выдавал одну за другой загадки, постоянно что-то недоговаривал и был уверен в том, что я восприму это как должное, включившись в эту идиотскую игру в готический роман.

– Почему? – как могла мягко спросила я, не в силах удержать своего любопытства.

– Проблемы со здоровьем, – однозначно ответил Игнат, и я поняла, что этой фразой он попытался отмахнуться от крайне неприятного разговора. И словно подтверждая мои подозрения, он предложил: – Не составишь мне компанию за ужином?

– Неужели надоело одиночество? – насмешливо откликнулась я.

Игнат уже было открыл рот, чтобы ответить, но промолчал и быстро удалился из комнаты, оставив мне право выбора.

Я не могла ничего поделать с собой, но так или иначе все-таки чувствовала себя виноватой. Именно это обстоятельство заставило меня согласиться на предложение совместного ужина.

Я устроилась за длинным обеденным столом и терпеливо дожидалась возвращения Игната, отправившегося к Клаусу с подносом еды.