Историки во все времена осознавали значимость нарративов. Однако, как отмечал историк Рамзи Макмаллен в своей книге Feelings in History: Ancient and Modern («Чувства в истории: древние и современные»), увидевшей свет в 2003 году, для глубокого понимания исторических событий необходимо разобраться, что было в головах тех, кто творил историю, то есть какие нарративы были наиболее значимыми для этих личностей.

Он не делает акцент на концепции нарративов как таковой. В беседе со мной он подчеркивал, что более верно говорить об этом понятии как о «стимуле, провоцирующем эмоциональную реакцию, однако соответствующего термина для обозначения этого понятия нет». По мнению Макмаллена, если мы хотим понять, чем вызваны поступки людей, следует изучить «условия и образы, которые на них влияют». К примеру, Рамзи Макмаллен утверждал, что невозможно понять, почему в США разразилась Гражданская война, если не погрузиться в изучение живых историй, подобных опубликованной в 1837 году редактором газеты города Алтон (штат Иллинойс) Е. П. Лавджоем, выступавшим за отмену рабства, новости о расстреле разъяренной толпы. У жителей Севера, выступавших за отмену рабовладельческого строя, эта памятная история вызвала настоящую ярость, которая копилась на протяжении долгих лет. И теперь эта ярость выплеснулась наружу. Если не принимать во внимание силу эмоционального воздействия соответствующих нарративов, дискуссии в рамках академического сообщества о том, в какой степени Гражданская война в США была спровоцирована именно стремлением искоренить рабство, не могут считаться завершенными.

Ныне покойный специалист в области экономической истории, Нобелевский лауреат Дуглас Норт в своей книге Understanding the Process of Economic Change («Понимание процесса экономических изменений») вторит убеждениям Макмуллена, утверждая, что для развития экономических институтов особое значение имеет целенаправленность сознания людей, которая проявляется в форме возникающих в обществе нарративов.

За последние полвека в различных общественных науках сформировалось большое количество течений, сторонники которых подчеркивают важность исследования популярных в обществе нарративов. К ним в числе прочих относятся такие направления научной мысли, как нарративная психология (2), повествовательная социология (3), анализ нарративов в психоанализе (4), изучение нарративов в религиоведении (5), нарративная криминология (6), фольклористика (7), сарафанный маркетинг (8). Основная идея, объединяющая все эти течения, состоит в том, что большинство людей, если спросить их о целях или жизненной философии, практически ничего сказать не готовы. Но они охотно рассказывают личные истории, по которым можно судить об их истинных ценностях (9). Например, когда мы берем интервью у заключенных в тюрьме, мы обнаруживаем, что собеседники дают внятные ответы в тех случаях, когда их просят рассказать истории о сокамерниках. Причем говорят они не об их аморальности, а скорее о некой искаженной форме морали.

Другой пример: антрополог Уильям М. О’Барр и экономист Джон М. Конли побеседовали с директорами по инвестициям различных компаний об их бизнесе и обнаружили распространенную тенденцию. Она заключалась в том, что владельцы компаний охотно рассказывали истории о создании своего бизнеса и о его ценностях (10). Все эти истории в целом похожи и напоминают миф о сотворении мира, подобный тому, который, как заметил антрополог, рассказывали в древних племенах о происхождении человека. Центром истории является конкретный мужчина (реже женщина), благодаря исключительной дальновидности или смелости которого было основано племя – в нашем случае фирма. Нарратив в данном случае приобретает форму легенды об отце-основателе, значимость которой подтверждают многочисленные истории о текущих делах фирмы.