Отец Павел вписывает в «тетради» изречения из Евангелия, Апостола. Чаще всего, это поучения для монахов, но есть и для православного русского народа. Изложены изречения-поучения архимандрита Павла (Груздева) в доступной для прихожан форме, например:

«Будь праведен в предприятиях твоих, и будешь иметь Бога помощником»,

«Чего не любишь сам, не делай того и другим», «Делай добро во всю твою жизнь, и не постигнет тебя зло»,

«Хранящие язык свой, избегают многих бед», «Лучше молчать, чем говорить неподобающее» т. п. Пострадавший за Христа, гонимый за веру, отец Павел записывает поучения, близкие своей судьбе. Он пишет: «Тяжёлое дело и многопечальное быть гонимому правды ради, но и быть ненавидимому людьми истины ради. Но и мзда такому многа на небеси, и потому надлежит радоваться и терпеть всякие искушения за любовь Христову». Смиренный от юности сам, отец Павел учил смирению и других.

Подобный поучительный характер носят в «тетрадях» переписанные отцом Павлом жития святых. Рядом с житием святого Пахомия Нерехтского записано житие юродивого Симона Юрьевецкого, по окончании которого отец Павел делает приписку: «Подвиги его поистине велики были. Его святыми молитвами нас, Господи, помилуй. Много может усиленная молитва праведного». Следующее молитвенное обращение к святому Лазарю Мурманскому, умершему «8 марта 1391 г.», далее «Помяни, Господи, юродивую Домну Карповну, юродствующую в г. Томске». Внутренними размышлениями, общим чувством в душе отца Павла были связаны юродивые Симон Юрьевецкий и Домна Томская, Пахомий Нерехтский и Лазарь Мурманский – все святые XIV века, поминаемые в марте. Старец обращался сразу ко всем святым, у которых совпадали или были блики дни поминовения. Юродивых и пустынножителей он выделял особо. Интересовался их житиями. В «тетради» записан подвиг в пустынножительстве святого Саввы Крыпецкого, он напоминал отцу Павлу подвиг любимого им Варлаама Хутынского. Да, он и сам, по сути, был «пустынножителем».

Одиночество было фактом существования старца. Он был одинок и пишет об этом из вятского лагеря. Он не находил там людей с подобным ему уровнем развития духовной жизни, т. е. поговорить было не с кем. Оставалось одно: смиряться и любить мир, чтобы не впасть в отчаяние и озлобление. Второй арест и ссылка в Казахстан также не породили «духовной дружбы» и не оставили духовного следа в мире старца. Его просьба, по возвращении из ссылки, о монашеском постриге и священнослужении – это тоже бегство от суетного, непонятного и чуждого его душе мира. Это своеобразный уход от всего советского, безбожного, несправедливого, в мир любимого им Христа и любимых святых. Он погружался в молитвенную и богословскую стихию внутренней жизни и проявлялся как молитвенник и народный богослов исключительно на церковных служениях, исповедях, духовных беседах, требующих от него молитвенного усилия «за други своя», за ближнего, за того, кто просит его помощи.

Служил отец Павел в отдалённых сёлах Ярославской области: сначала в селе Борзово, затем в Верхне-Никульском, подальше от властей, политики, городского шума. Записи этого периода его жизни подчёркивают одинокое, любимое им, созерцательное состояние внутреннего существования. Он погружался в него в отсутствии гостей, просящих и требующих, в отсутствии суеты. Он молился, любовался красотой Божьего мира, размышлял над прочитанным, сочинял духовные стихи, с особой любовью поминал усопших – и всё это записывал в свои «тетради». Судя по сотням исписанных каллиграфическим почерком страниц, у старца было тогда много времени для созерцания, разговора с Богом, наполненной внутренней духовной жизни. Отсюда эти сотни страниц с переписанными молитвами, тропарями, кондаками, канонами, акафистами, житиями святых.