Поскольку Гитлер добивался своих успехов легко, играючи, хотя он не всегда в достаточной степени финансировал экономику, его популярность в народе росла. Вскоре она вышла далеко за рамки партии и вырвала почву из-под ног внутригерманской оппозиции. К 1938 году установилась политическая ситуация, которую Муссолини метко назвал democrazia totalitaria[54]. После многих лет гражданской войны, классовой ненависти и партийно-политических блокад немцев объединила потребность в национальном единстве.

В своих воспоминаниях мой дед подробно описывает проведенные им на Первой мировой войне годы. Филолог-классик с докторской степенью, которому отец запретил учиться на математика, служил командиром батареи на Западном фронте. В 1917 году его правой рукой был «замечательный» фельдфебель. «Он не знал страха. Я хотел произвести его в офицеры и предложил доложить о своем желании командованию. Он ответил мне: “Мой отец – портной. Я должен остаться унтер-офицером. Я не впишусь в офицерское общество”. Но Железный крест первого класса он получил»[55]. Такова социальная динамика, начавшаяся еще в годы Первой мировой войны. НСДАП с большим успехом взяла ее на вооружение. Она привлекла тысячи образованных людей, оставивших свое классовое высокомерие в грязи окопной войны. В нее вошли рабочие с социалистическими взглядами, мелкие ремесленники и служащие, надеявшиеся на социальное признание и лучшую жизнь для своих детей. К ним примкнули и те, кто уже воспользовался преимуществами образовательной реформы Веймарской республики и желал продолжить продвижение по социальной лестнице. Всех их объединяло стремление не к новому классовому господству, а к политической ситуации (что сегодня почти само собой разумеется), при которой социальное положение человека на момент рождения должно как можно меньше влиять на его дальнейшую жизнь, карьеру и положение в обществе.

По прошествии времени расовая теория национал-социализма понимается как прямое руководство к ненависти, убийствам и истреблению. Но миллионы немцев привлекло обращенное к ним обещание всеобщего равенства. Нацистская идеология подчеркивала различия для чужаков и нивелировала их внутри германского общества. Говоря словами Гитлера, «внутри германского народа – полное единство нации и возможность образования для всех и каждого, но снаружи – только господское поведение!»[56]. Для принадлежавших к большой расово однородной группе (а это было 95 % немцев) различия во внутренних отношениях разных слоев общества уменьшились. Для многих политически желательное нивелирование классовых различий ощущалось на занятой на государственной службе молодежи, в службе труда, крупных партийных ячейках, а постепенно – даже в вермахте. Столь же однобоко, как милитаризация, рассматривается сегодня и нацистская униформа. Если задуматься о школьной форме, которую до сих пор носят в некоторых странах, форме бойскаутов или футболках спортивных клубов, то одинаковая одежда также служит для стирания различий между обеспеченными и менее обеспеченными людьми.

Та же концепция применялась ко всему генеральному плану колонизации «Ост», который тщательно продумывался в 1939–1942 годах и должен был предложить немцам больше места, сырья и возможностей для личного развития. В своем окончательном варианте 1942 года план предусматривал изгнание 50 млн славян в Сибирь. На протяжении многих лет Германское научно-исследовательское общество продвигало технократически хорошо продуманное крупное преступление, целью которого было убийство многих миллионов людей, а средства на исследования по этому вопросу были включены даже в госбюджет 1945/46 года. С точки зрения внутренней политики план колонизации востока следует понимать как топливо для растущего классового движения в Германии. Гиммлер говорил о «социализме хорошей крови». Гитлер с энтузиазмом заявлял: «Мы можем вывезти [на восток], например, наши бедные рабочие семьи из Тюрингии и Рудных гор, чтобы предоставить им больше места». Таким образом, Германский трудовой фронт хотел видеть «ликвидацию по крайней мере 700 тыс. сельскохозяйственных мелких и проблемных хозяйств»