. Согласно его же свидетельству, в президиуме сидели А. Парвус, Е. Аксанов-Френкель (от печатников), С. Голубь (от Путиловского завода) и старый народоволец Л. Дейч. Рабочий Путиловского завода Буянов, по словам Горшкова, произнёс такие слова: «Лучше умереть на баррикаде, чем ждать у себя на печке каждую минуту ареста и расстрела…»[175] Также имеются сведения, согласно которым на организационном заседании «второго» Совета выступал лидер партии эсеров В.М. Чернов[176]. Уже не все заводы и фабрики были готовы поддержать выступление. Петербургский объединённый комитет РСДРП в своей листовке информировал массы о решении Совета рабочих депутатов, подчёркивая массовость восстаний в России и необходимость петербургских рабочих примкнуть к всеобщим волнениям: «Вся жизнь России потрясена. Правительство перед полным финансовым крахом. Ещё напор – и самодержавие окончательно погибнет»[177]. Получив информацию о собрании исполкома, граф С.Ю. Витте удивлённо воскликнул: «Какой это комитет?»[178] Полиция следила за «вторым» Советом только с его заседания в Териоках, проходившего 20–21 декабря. На этом заседании разбирались вопросы о состоянии забастовочного движения в районах столицы, о причинах поражения восстания в Москве; Петербургское охранное отделение передавало, что на собрании было решено отложить всеобщее выступление до апреля, проведя 9 января набеги боевых дружин на правительственные учреждения[179]. Представители районов говорили о том, что настроение рабочих уже далеко не боевое. Все придавали значение предстоящей годовщине 9 января как возможности широкой агитации за будущее выступление среди рабочих. 2 января 1906 г. исполком «второго» Совета был арестован. В марте был арестован и А.Л. Парвус, который писал: «Я приму участие в большом процессе Совета Рабочих Депутатов. Перспектива недурная, так как процессом этим можно очень и очень воспользоваться….Жаль только, что именно теперь, когда массы опять начали шевелиться, мне приходится сидеть под замком»[180].

Петербургский совет рабочих депутатов 1905 г., таким образом, появившись в ходе всеобщей октябрьской забастовки, стал органом столичного пролетариата и с углублением революционного кризиса превратился фактически во «второе правительство» страны. Таким он воспринимался и самими рабочими, и представителями революционных партий, и даже отдельными непролетарскими слоями населения. К примеру, меньшевик Н. Череванин писал: «Центром и признанным главой всего революционного движения был Петербург с его Советом Рабочих Депутатов»[181], а его деятельность была «несомненным вызовом по адресу правительства»[182]; более того, Череванин считал, что нигде более в России Советы не сыграли такой выдающейся роли, как в Петербурге. Заметим, забегая вперёд, что именно Череванин, по некоторым сведениям, окажется в феврале 1917 г. одним из тех, кто поставит вопрос о создании в Петрограде Совета рабочих депутатов по примеру 1905 г.

Рассматривая в совокупности различные источники и свидетельства о Петербургском совете как о некой новой общественно-политической силе, претендующей на реальные властные полномочия, идущей дальше предъявления экономических и некоторых политических требований в адрес властей (как то было с Иваново-Вознесенским советом весной-летом 1905 г.), сложно согласиться с утверждением о том, что «Петербургский совет не сумел полностью раскрыть себя именно как орган новой революционной власти», что все его постановления достаточно успешно блокировались царской властью[183].

Даже если последнее обстоятельство отчасти верно, то только потому, что царская власть в 1905 г. обладала силовыми рычагами давления на Совет и не была совершенно парализована в своих действиях (пример обратного – практически полного паралича власти при всевластии Советов – показали события конца 1905 г. в Чите и Красноярске, о чём будет сказано ниже). При этом важно понимать, что власть отнюдь не располагала большим, чем Совет, авторитетом в глазах населения. В силу того, что 1905 г. дал, возможно, самый первый колоссальный опыт взаимодействия партийной интеллигенции и рабочих масс, а также неоднозначности позиции крестьянства и армии по отношению к правительству, Совет, несмотря на свой реальный властный авторитет, конечно, допускал ряд тактических просчётов в отношениях с действующими властями. Последние же, сначала не придавая значения Совету, затем какое-то время признавая его и считаясь с его властным авторитетом в глазах населения, в конце концов силой прекратили существование этого органа революционной власти.