Объективный ход хозяйственно-политического развития России снимал с очереди еврейский вопрос, но никакое «развитие», конечно, не ликвидирует и не может ликвидировать антисемитизма, как известного общественного настроения: он был при египетских фараонах и он есть при американских президентах. Но все это не касается русской монархии, которая не была ни просемитской, ни антисемитской: русская монархия рассматривала каждый национальный вопрос в зависимости от каждого индивидуального случая.

«Национальный вопрос» в России – это сумма полутораста вопросов. Единственный разумный ответ на всю эту сумму был дан в наших «Тезисах» издания 1939 года.

1. Мы категорически отбрасываем политику насильственной русификации.

2. Каждый гражданин и каждая этническая группа имеют право говорить, печатать, учиться на любом языке, который эта группа пожелает.

3. Национальное самоуправление реализуется в рамках областного самоуправления и ведет свою работу на своем языке.

4. Русский язык, как общегосударственный язык, остается обязательным для внешней политики, армии, транспорта, почты и прочее. Все местные дела ведутся на любом местном языке.

Народно-Монархическое Движение исходит из совершенно твердого убеждения, что ни один из населяющих Россию народов, получив полное местное самоуправление и при условиях свободного голосования, ни на какие сепаратизмы не пойдет: это – профессия очень немногих бесплатных, а еще более платных политиканов австрийской или немецкой выучки. Попытки «раздела России» наше Движение считает преступлением не только против России, но и против тех народов, которым удалось бы навязать отделение от их общей родины. Удача, хотя бы и частичная, этих попыток привела бы к чудовищному регрессу – и культурному, и политическому, и хозяйственному. Она, в частности, означала бы ряд войн между разными петлюрами за обладание разными уездами. Если бы все территориальные вожделения всех наших сепаратистов сложить вместе, то для всех них не хватило бы и двух Российских Империй. Столкновения всех этих вожделений решались бы войнами – и хозяйственными, и огнестрельными. Империя вернулась бы к положению удельного периода – со всеми соответственными культурными, хозяйственными и политическими последствиями – вплоть до завоевания ее новыми гитлеровскими ордами.

Для того чтобы нация могла создать что-то ценное, нужна устойчивость власти, закона, традиции и хозяйственно-социального строя. Если этой устойчивости нет, невозможно никакое творчество. Почти невозможен и никакой труд.

Русский хлебороб, получив, наконец, свою землю, должен иметь уверенность в том, что на завтра или послезавтра эта земля не будет коллективизирована, социализирована или солидаризирована. Если этой уверенности нет, у него остается только один путь – путь хищнического хозяйства. Он не станет рассчитывать ни на десятилетия, ни даже на года. Вместо того чтобы удобрять землю, он будет вынужден ее истощать. Вместо того чтобы переходить к более интенсивным формам сельскохозяйственной культуры – животноводству, садоводству и прочее, он будет вынужден следовать принципу: «хоть день, да мой». Ибо ему будет совершенно неизвестно, что станет с его землей, если завтра придут к власти коллективисты, социалисты, солидаристы или коммунисты: что они предпримут с его землей?

Совершенно конкретный исторический пример еще не изгладился из памяти русского крестьянства. Большевики захватывая власть, выбросили лозунг: «Земля крестьянству», в сущности эсэровский лозунг. Придя к власти, они ввели военный коммунизм. Сорвавшись на военном коммунизме, вернулись к принципам мелкого крестьянства, и Бухарин бросил свой знаменитый лозунг: «Обогащайтесь!» Кое-как «обогащенного» хлебороба ликвидировали под корень коллективизацией деревни. И вот будут сброшены большевики, и получит наш хлебороб свой участок и решительно не будет знать, что ему делать: «ложиться спать или вставать». Обогащаться – или, в предвидении какого-то самоновейшего экономического изобретения, покорно и предусмотрительно идти по путям деревенской бедноты? Пропивать хлеб свой насущный и не заботиться о завтрашнем дне: довлеет дневи политика его?