«Процедуры» продолжались десять дней. Попу Сережи от них раздуло, но зато его «золотунчик» пришел в норму, правда, писать под деревом с красными ягодками было еще немного больно.
На море Серджиньо больше не ходил: он все время либо лежал на животе в курятнике (сидеть было невозможно), либо стоял на спортплощадке, под магнолией, наблюдая, как студенты шумно играют в разные спортивные игры. И еще он очень скучал по маме. Ему вообще очень хотелось домой!
В последний день, перед отъездом, дядя Леша устроил «провокацию». «Понимаешь, племяш, – Начал он издалека, – чтобы знать наверняка, здоров ты или нет, нужно сдать анализ. Но за неимением под боком лаборатории, воспользуемся старым проверенным дедовским методом!»
«Дедовским» методом оказалась трехлитровая банка с теплым пивом, которую откуда-то принес Артурик. Серджиньо, морщась от горечи, выпил полстакана, и его затошнило. «Все, харе, мы не рвоту провоцируем! – Дядька отнял у него полупустой стакан. – Если к утру из “крана” не потечет, значит, лечение прошло успешно!»
Он вылил недопитое пиво обратно в банку, и, обхватив ее одной рукой, тоном наставника добавил: «Теперь ложись спать и молись. Завтра нам на хауз двигать, еще двое суток в поезде трястись!» И пошел с друзьями к морю, как он сказал, «разжигать на мадамах прощальный пионерский костер».
Кто, что и на ком собирался разжигать, Сережа не понял. И молитвы он не знал ни одной. Поэтому он еще немного посидел перед окном и с радостным предвкушением возвращения домой лег спать.
Мама, как заправский спринтер, бежала от начала перрона и до самой остановки поезда. Серджиньо, высунувшись по пояс из окна купе, махал ей обеими руками. «Сыночек, Сереженька!» – кричала она, расталкивая по пути встречающих на перроне. – «Мама! – басил Серджиньо. – Мамочка, я вернулся!» – Его душили слезы радости.
Уже дома, уплетая вкусный мамин борщ, он вполуха слушал захватывающий рассказ дяди, как «они ловили крабов и ходили в турпоходы по горам! Как активно племянник участвовал во всех студенческих соревнованиях и даже завоевывал призовые места», и как Люся может им гордиться!
Серджиньо ел и кивал, а мама не сводила с него любящего нежного взгляда! Конечно, ничего этого не было, но еще в поезде дядя Леша взял с него слово, не рассказывать маме о «конфузе» (зачем ей лишние переживания?!), а он все расскажет ей сам, в лучшем виде, ведь «ложь во спасение лучше горькой правды». Теперь, сидя с ней рядом, Сережа ощущал спокойствие и защищенность, а предыдущие две недели казались ему каким-то жутким невзаправдашним сном.
«Мамочка, а можно мне пойти с ребятами в футбол поиграть?» – спросил он, доев борщ и допив компот. – «Иди, сынок, поиграй!» – ласково погладила его по голове мама. И уже в коридоре, надевая кеды, Сережа услышал обрывок маминых слов: «Совсем взрослый стал, а я и не заметила». Но в смысл сказанного ею вдаваться не стал, ведь крики детворы на футбольном поле и свербящее, радостное предвкушение чего-то понятного и привычного уже несли его обратно, возвращая в страну с названием «Детство»!
Челноки
Так сложилось, что Ашотик и Хачик надумали попробовать стать «челноками».
Конечно, изначально Ашот Маноян очень хотел быть Робин Гудом, а Хачатур Суратян – космонавтом, но, по мере взросления и возмужания, их стремления кардинально менялись и, наконец, обрели вполне конкретную форму.
Форма, а точнее специальность, которую два сына Великого народа с честью получили в легендарном столичном Университете, солидно именовалась «Экономика народного хозяйства СССР». Но вся абсурдность и трагизм ситуации заключались в том, что на момент окончания вуза «народное» хозяйство» неожиданно стало «частным», а страна СССР и вовсе, уж год как, исчезла с глобусов всего мира.