ЖанЭд периодически выпихивала Виталину из дома, заставляя сопровождать Нельку. Прямолинейно и совершенно неделикатно настаивала на дружбе дочери с хулиганской троицей. Сергей кривился: рядом с Витой чувствовал себя словно под присмотром председателя КДН, приходилось следить за шутками и вообще ограничивать себя в употреблении ругательств. Вита не переносила сквернословия и не стеснялась делать им замечания.

Каждый раз, когда аккуратная, гладко причесанная Виталина выходила во двор, он громко фыркал:

– Дочка гробовщицы нарисовалась. Ещё есть время свалить.

Нелька толкала его в бок.

– Пусть. Не гони её. – К Вите она относилась без враждебности, хоть и не было между ними особенной симпатии. Дружила Нелька с ЖанЭд, а Витка прилагалась к этим отношениям как нечто само собой разумеющееся. ЖанЭд поначалу жалела Нелли, но быстро поняла, что та не нуждается в её жалости и вообще не видит причин ей сочувствовать.

ЖанЭд нашла для Нелли первую работу в своём салоне ритуальных услуг, но та ни в какую не хотела принимать деньги за то, что делала от чистого сердца, желая помочь. Пришлось Жанне Эдуардовне подыскивать для Нельки новый источник заработка, хоть её мечту накопить на поездку в Италию она и не воспринимала всерьёз. Ялицкие охотно хватались за возможность обогатиться и почти всегда составляли Нельке компанию.

Неразлучная троица рассыпалась только у дверей похоронного бюро ЖанЭд. Туда Тайсоны не совались, с содроганием представляли, как Нелька спокойно бродит среди гробов, обтянутых красным и фиолетовым велюром, среди венков разной степени скорбности и слушает беседы об очередном погребении. Правда, с наступлением подросткового возраста ускоренный спортом метаболизм погнал Тайсонов в кафе ЖанЭд, там они охотно столовались и не особенно тревожились, что большинство поглощаемой ими выпечки – это поминальные пирожки.

Нелька проворно скользила между рядами с высокими вазами, выметала лепестки опавших цветов. ЖанЭд говорила по телефону и наблюдала за её мельтешением. Закончив беседу с клиентом, она опустила мобильник в широкий карман брюк и закатала рукава до локтей.

– Все мы в этом мире тленны…6 Кузя, иди сюда.

Нелька собрала мусор и оставила совок у стены.

– Сейчас, полы протру.

ЖанЭд установила металлический каркас и расставила коробки с матерчатыми цветками.

– Тебе Серёга, что ли, нравится?

Нелли уселась на табурет, подтянула к себе одну из коробок и, опустив туда руки, принялась перебирать шелестящие цветки.

– С чего вдруг такие выводы?

– Ну не знаю, возраст у тебя такой, когда башку сносит. Рядом только Тайсоны и вертятся. Толик мелкий ещё, а Серый как раз подходит на роль первого сумасбродства.

Нелли ухмыльнулась.

– Папка меня слопает вместе с Тайсонами, если мы вдруг надумаем породниться.

ЖанЭд присмотрелась к Нелли.

– А кто тогда? Не может у тебя не быть симпатии. Ты такая…

– Какая?

– Влюбчивая.

Нелли приложила цветок к каркасу и ловко примотала тонкой проволокой.

– Я с пяти лет люблю Нодара. На фиг мне Тайсоны.

– Абелова Нодара?

– Откуда вы его знаете?

– Всех знаю, у кого недавно кто-то помер. Он же старше тебя. Погоди, а тебе сколько? Ты же и Витки вроде взрослее.

– Пятнадцать.

ЖанЭд встала, опустила руку в бездонный карман, чем-то пошуршала, потарахтела и извлекла наружу пачку презервативов.

– Держи. Пусть будет. Возраст хреновый, а для тебя так вообще опасный.

Нелька рассмеялась, но пачку взяла.

– Почему для меня? Что-то не помню, чтобы я распутствовала.

– Ты меня напоминаешь. Шумоголовая, без тормозов. Слишком поддаёшься эмоциям. Если вдруг Нодар тебя зацелует, ты ему не только это позволишь. Пусть лучше будет на всякий случай, – увидев, как Нелли мечтательно заулыбалась, продолжила: – Смотрю, ты и не споришь. Правильно. Если ты левша, нужно не переучиваться на правую руку, а покупать ножницы для левшей. Ты такая, учти это и будь готова к выкрутасам своей натуры.