Мне следовало бы быть чертовски напуганной. Видимо, со мной явно что-то не так, потому что – да, я волнуюсь и нервничаю, но страха нет. Я поднимаю глаза, чтобы встретиться взглядом с главой русского преступного мира – человеком, который обещал убить меня, если я не смогу сыграть свою роль в его странной схеме, – и тот рой бабочек снова взрывается у меня в животе. О боже, мне надо провериться, потому что я не боюсь, как нормальный человек, вместо этого меня тянет к нему.

– Уже поздно, поэтому мы пройдемся по дому завтра. – Я подъезжаю к дивану. – Вам лучше не болтаться одной, пока я вас всем не представлю.

– Окей. – Нина кивает. – Ну, что теперь?

– Я позвоню на кухню, чтобы принесли нам еды, ведь мы ничего не ели. Вы хотите что-то определенное?

– Я не голодна. Но не помешало бы, если бы персонал нас застал. Это поможет слухам набрать обороты.

Организация шоу для персонала не входила в мои планы на сегодня. Я предполагал, что она захочет лечь спать, чтобы избавиться от меня, как только мы приедем, но теперь мне любопытно, что у нее на уме. Это слегка волнительно: она ведет себя настолько непринужденно, как будто вся эта ситуация абсолютно нормальна. Нет ничего нормального в том, что тебя вынуждают переехать к незнакомцу и притворяться его женой. Она, должно быть, действительно любит своего отца, если согласилась на эту фикцию и так вкладывается в нее.

Пока я звоню на кухню, Нина начинает вынимать шпильки из волос, и я смотрю на то, как длинные черные пряди падают ей на спину одна за другой, как водопад чернильного шелка. Интересно, настолько ли ее волосы мягкие, как выглядят?

– Когда должна прийти горничная? – спрашивает Нина, вынимая последнюю шпильку.

– В любую секунду.

– Окей, давайте начинать. – Она поднимается с дивана, подходит и встает передо мной.

Наклоняясь, она начинает расстегивать пуговицы на моей рубашке, лицо – воплощение спокойствия, но я замечаю, что ее руки слегка дрожат. Наконец-то нормальная реакция. Разделавшись с рубашкой, она наклоняет голову, как будто думает о чем-то, и затем смотрит мне в глаза.

– Я могу запрыгнуть?

Я прищуриваюсь: «Куда?»

– К вам на колени. Ноге не будет больно?

Она хочет залезть мне на колени? Я не могу прекратить таращиться на нее.

– Ноге не будет больно.

Нина кивает, подтягивает платье одной рукой, а другую кладет на мое плечо. Затем она прикусывает нижнюю губу, очевидно в недоумении, что делать дальше. Я подаюсь вперед, хватаю ее за талию и поднимаю, чтобы поместить у себя на бедрах. Она вскрикивает, руками обвивает мою шею, глаза широко открыты.

– И что теперь? – спрашиваю я, стараясь подавить смех.

– Теперь мы ждем, когда горничная застанет нас в обнимку.

– Но мы же не обнимаемся? Вы просто сидите у меня на коленях. – Протягивая руку, я сдвигаю длинную черную прядь волос, которая упала ей на лицо. Затем, держа ее за затылок, наклоняюсь и оставляю поцелуй на тонкой шее. Другой рукой я нахожу разрез на платье и слышу шумный вдох, когда начинаю двигаться пальцами вверх по ее бедру.

Раздается стук в дверь.

– Войдите, – рявкаю я через плечо Нины и затем продолжаю покрывать поцелуями ее шею.

– Пахан, Варя просила принести… – голос Валентины обрывается на полуслове.

– Оставь поднос на кухне и исчезни, – мои слова резки, как будто Валентина прерывает что-то настоящее. Мое тело, кажется, так и думает.

Девушка спешит оставить еду и затем буквально убегает, захлопнув за собой дверь.

Как только Валентина уходит, Нина отпускает мою шею и поспешно спрыгивает с колен. Хорошо. Если бы она задержалась, то, возможно, заметила бы, что мой твердый член упирается в ткань штанов.