– Щто это такой быль? – немного испуганно спросил Ильрих, в то время как Рута продолжала сжимать его в объятьях.

Покрасневшая и сильно смущенная дочка ведьмы поспешно разжала руки и даже не стала скандалить. Мигом сбежала. И уже не видела как Ильрих, глядя ей вслед, вдруг растроганно заулыбался. Он вспомнил эту девочку со смоляными волосами, которая всякий раз чуть не вываливалась из окна, когда замечала его на малом ратном поле.

Девочка даже что-то приветственно кричала (немного перевирая при этом семейное имя, передающееся в роду баронов через поколение), а вот теперь подкараулила и поцеловала! И Ильрих решил, что не будет мешать бедняжке собой восхищаться. Если захочет, пусть поцелует ещё. Пожалуй, он даже будет этого ждать.

Рута же после случившегося спускалась по лестнице уже чинно. Тем более что вскоре получила полную кружку взвара на меду, которую и донесла Кипрее, удачно не расплескав. Ну, почти. Разок всё-таки дёрнулась и немного пролила, когда опять увидела на лестнице Ильку. Сынок барона продолжал торчать на прежнем месте и глупо улыбаться, а Рута вновь почувствовала, как вспыхнули её щёки.

– Ты что-то раскраснелась, ягодка. И смущена, словно невеста на смотринах, – сразу обратила внимание и проворковала с явным любопытством Кипрея, принимая кружку. Отпила сразу половину сладкого напитка, удовлетворённо вздохнула и продолжила. – Может, расскажешь?

Рута потупилась и отрицательно качнула головой, но старушка-учительница не унималась:

– А и не надо, сама всё узнаю. Руны расскажут, смотри.

Кипрея отцепила от пояса один из вышитых мешочков и высыпала его содержимое, синие полупрозрачные камешки, на маленький круглый стол, стоявший в центре круга из стульев.

На каждом гладком камешке была вырезана одна руна, и в первую очередь старая ворожея осторожно их перетрогала. Потом склонилась и подула на синюю россыпь, после чего уже небрежно сгребла её в сторону, в одну поблёскивающую кучку. Но странным образом несколько рун остались лежать в центре стола, вытянувшись в строгую линию.

– Великая Мокошь! – вдруг захихикала старушка, поднимая на Руту лукавые глаза. – Ягодка, тебе не рано ли кружить мальчишкам головы? Гляжу, один уже готов! Враз присушила, не хуже приворота.

– Неужто видно по камушкам? – невольно заинтересовалась дочка ведьмы.

– Руны разве что имя не скажут, зато раскроют многое другое. Мастью присушенный в тебя, чернявый, годами чуточку постарше и даже знатного роду. Не увалень деревенский, а любезный кавалер! – продолжала веселиться старая ворожея.

– Никого я не присушивала! – горячо возмутилась Рута. – Пусть только сунется со своими любезностями, филин пучеглазый!

– Вот же злюка, – насмешливо прищурилась Кипрея. – А сунется или нет, сейчас посмотрим.

Старушка опять склонилась к столу, и добавила к ровному ряду камешков ещё один, из общей кучки. Но тот спокойно лежать не пожелал – крутанулся, и руна перевернулась с ног на голову.

– Вот и ответ – этот не отстанет. Прилип, как банный лист к сдобному месту!

Кипрея ещё похихикала, потом посмотрела на надувшуюся, мрачную девочку и сжалилась:

– Не серчай, хочешь, погадаю ещё? На твоего наречённого?

Рута задумалась. По правде сказать, мальчишки пока её не интересовали. Но девочка вдруг вспомнила кое-что из разговора с Дайвой. Мол, по примеру Леона и Улиты, самыми надёжными спутниками считаются поженившиеся воин и ворожея. Тогда почему бы не узнать всё о наречённом, чтобы выбрать потом себе подходящего спутника! И Рута просияла и утвердительно кивнула.

Старая ворожея опять сгребла синие камешки в кучку, перемешала, разровняла, но в этот раз дуть на них не стала. Поводила над рунами горящей свечой. А когда, сдвинув в сторону лишние, вгляделась в новый расклад, больше не веселилась. С виноватым видом собрала со стола камешки и ссыпала обратно в мешочек.