Фройд предполагал наличие у женщин особого вида мазохизма14, однако сам впоследствии предостерегал15 от поверхностного подхода к женской психосексуальности. Женскому полу приписывается привычка фиксироваться на проблемах в отношениях. Наблюдая за современным дискурсом, подтверждение этого стереотипа можно услышать от представителей обоих полов. Закономерность наблюдается не только в медийном пространстве, но и в психоаналитической практике. Так, в среднем именно клиентки жалуются на низкий эмоциональный интеллект партнеров, их пассивность, отсутствие авантюризма и куртуазности. Клиенты же жалуются на вышеперечисленные жалобы клиенток.

Нельзя не отметить и противоположную тенденцию. Среди мужчин до 30-ти лет возникает устойчивый отрефлексированный запрос на глубокие чувства и идеальные возвышенные отношения. Образ идеальных отношений разнится в зависимости от идеологической и субкультурной принадлежности молодого человека. Напротив, женщины до 35-ти лет активно высказывают недовольство повышенной эмоциональностью и сложностью мужчин.

Если абстрагироваться от полоролевого фактора, то неизменным останется тот мазохистический компонент, за который отвечает Сверх-Я. Функция этой психической инстанции – сравнивать реальный объект с его идеалом. Разумеется, сравнение всегда будет не в пользу реального объекта. Несоответствие между реальным и идеальным вызывает острую реакцию Сверх-Я. Мазохизм возникает, если психика фиксируется на чувстве несовершенства и получает определенное удовольствие от этого. Более того, субъект бессознательно стремится к самонаказанию.

Так, если у субъекта были завышенные ожидания касательно отношений, то любые реальные отношения бессознательно оцениваются как недостаточно идеальные. Притом чувство неидеальности носит тотальный характер, то есть отношения несовершенны как таковые. Эта установка Сверх-Я вступает в противоречие с реальным удовольствием от отношений. В психике отношения превращаются в источник и страданий, и удовольствия. Человек, склонный к мазохизму и частично осознающий эту склонность, спокойно переносит подобную ситуацию, не без гордости описывая отношения как бурные, сложные, противоречивые. Но в большинстве случаев психика ищет способ разрешить указанное противоречие.

Один из способов – объявить источником страданий лишь один из аспектов отношений. Клиент воспринимает отношения в целом как близкие к идеалу. Все отклонения от идеала искусственно локализуются в пределах одной проблемы (неважно: реальной или придуманной). Теперь эта проблема, стоящая как бы вне отношений, объявляется источником и причиной всех проблем. Фиксация, переживания и вечная борьба с проблемой становится своеобразным способом стабилизировать, сохранить и разнообразить отношения. Здесь роль делегированного пациента (1.2), ответственного за все противоречия, играет не человек, а отдельный аспект отношений.

Описанный защитный механизм можно считать вариацией расщепления. Субъект отказывается воспринимать отношения как нечто сложное и целостное. В его сознании образ идеальных отношений и образ ужасной проблемы существуют независимо друг от друга.

Фраза клиентки, вскользь брошенная уже на пороге кабинета, хорошо передает структуру расщепления: «Я живу не только с Н. Вместе с нами живет его ленивое раздутое эго». Ранее клиентка жаловалась, что идеальные отношения поставлены под угрозу из-за эгоизма мужа.

Если Сверх-Я слишком сильное, то расщепления недостаточно. Несовпадение реальных отношений с их идеальным образом вынуждает психику удовлетворять свой мазохизм, добиваться наказания. В этом случае субъект бессознательно провоцирует партнера на проблемные действия.