– Мы оставим вас на несколько минут. Я хочу получить от вас письменное заявление до того, как здесь появятся полицейские. У меня нет полной уверенности…

– Хорошо, – довольно резко перебила Рут.

Однако она остановила Абрамова, уже открывшего дверь:

– Не уходите, мне нужно кое-что сказать вам. Вы не сказали – вы морской офицер?

– Только намекнул, – ответил капитан, занимая прежнее место. Лолита успела выйти из номера, в нем остались трое: Рут, Абрамов и Евгений Блинков.

– Вы поможете мне, если я вам расскажу всю правду?

– Если только она не навредит нам. Вы опасаетесь за свою жизнь?

– Да. Как вы относитесь к деньгам?

– Лично я?

– Вы.

– Праздник жадности никогда не отмечаю.

– А вы? – Рут посмотрела на Блинкова.

– Я люблю быстрые деньги, но рискую в разумных пределах, – ответил Джеб.

Рут все больше удивлялась способности этого парня молчать, не отгораживаясь от окружающих. Он поглощен своими мыслями, но взгляд его отнюдь не рассеянный. На вопрос Рут он ответил без намека на паузу, а значит – искренне.

Она невольно опустила глаза, не выдержав его взгляда.

Вот теперь она должна сказать главное, опираясь на вопрос Абрамова и свой ответ: да, она опасается за свою жизнь, которую полутора часами ранее могли оборвать двое подонков. Где и у кого искать защиту? Она снова могла нарваться на неприятности. Она не знает этих людей, эту «русскую стену». Знакомо ли им сострадание? Да. В первичном понимании этого слова. Они оказали первую помощь, сказали едва ли не первое, что пришло в голову: она должна убраться отсюда; а для скорости ей дадут пинка и помашут на прощание ее объяснительной запиской.

В голове крутилась незаконченная фраза: «взаимный интерес». К ней лепилось стремительное откровение Джеба о быстрых деньгах и разумной доли риска. Рут невольно перевела: «Золотишко с пользой потратить – дело нехитрое. Неплохо было бы при этом в живых остаться». Нет, это не ее, она сбилась на Эмиля. Это стресс дает знать о себе. Он снова выбивает дрожь и подкрашивает губы синей краской страха.

Довести дело до конца – еще одна незаконченная фраза.

– Эмиль должен был прилететь на своем самолете. Те двое сказали мне, что его самолет разбился, Эмиль погиб.

– «Сессна»? – попробовал угадать Абрамов.

– Нет, – покачала головой девушка. – Знаю, что это тип «Сэвэдж».

– С высоко расположенным крылом, – покивал капитан. – Одно– или двухместный.

– Точно.

Абрамов набрал на сотовой трубке номер и отдал кому-то распоряжение:

– Зайди на сайты испанских новостей и международных аэропортов. Не упоминается ли в сводках высокоплан типа «Сэвэдж»? Одну секунду. Бортовой номер самолета? – спросил он у Рут и продиктовал вслед за ней в трубку: – 4418. Пилот Эмиль Линге. Давай пошустрее. Эмиль опытный пилот? – спросил он, окончив телефонный разговор.

– Любитель. Он нечасто летал на своем «Дикаре», но это не первый его самолет.

«Не первый», – повторила про себя Рут. Как-то Эмиль проговорился, на чем он сделал деньги, чтобы купить сыроварню в Эдаме: он доставлял в Англию мелкие партии легких наркотиков, разрешенных в Голландии. По его словам, он знал меру, запланировал ее заранее, чтобы наркобизнес не втянул его в свои сети. Он что-то говорил о своем знакомом, которому не удалось уйти из-под влияния преступного бизнеса.

– Эмиль предприниматель? – продолжал спрашивать Абрамов.

– У него своя сыроварня.

– Вы не его партнер по бизнесу?

– Я работаю в музее Тейлера, в отделе коллекции шведской королевы Кристины.

– Богатая коллекция? – улыбнулся Абрамов.

– Около двух тысяч рисунков и эскизов Рафаэля, Микеланджело, других мастеров.