Хотя многие, кто его знал, считали Гора довольно бестолковым во всем, что не касалось компьютера или тягания железа в спортзале, он частенько был способен на нестандартные озарения. За один день Гор сделал довольно убедительный сайт несуществующего благотворительного фонда и даже напечатал несколько солидных визиток, после чего Габриэль от имени фонда оплатил Софи хорошую палату и надлежащий уход в клинике.

Габриэль протянул руку и потрогал лобик Софи, затем наклонился и прислушался к дыханию. Не верилось, что она сейчас находится в травматической коме и подключена к системе искусственного жизнеобеспечения. Казалось, что девочка сладко спит и поэтому нельзя шуметь, чтобы не разбудить ее. Габриэль сидел неподвижно, потом наклонился и стал пристально вглядываться в лицо девочки, пытаясь уловить мельчайшее движение ресниц. Вскоре глаза защипало от напряжения, он откинулся на спинку, прикрыл веки и провалился в дремоту.

Девочка открывает глаза, поворачивает голову и смотрит прямо на него, спокойно и серьезно. Он чувствует ее взгляд, но боится посмотреть ей в глаза. «Интересно, какого цвета ее глаза? – думает он. – Мне нужно это знать».

«А какого цвета были глаза у твоей неродившейся дочери?» – раздается откуда-то голос Тани.

«Что ты тут делаешь? – Габриэль смотрит вокруг, но ничего не видит без очков. – Мы же давно расстались, оставь меня в покое, не мучай. Уходи, прошу тебя!» Но она не уходит, шепчет ему прямо в ухо: «Кстати, ты ведь помнишь, мы ведь тоже собирались ее назвать Софией, в честь твоей любимой бабушки. Но ты прикончил нашу малышку. И это не я тебя мучаю, а твоя совесть». Габриэль отмахивается от назойливого голоса, почти кричит: «Не смей больше так говорить! У тебя был обыкновенный выкидыш!»

Габриэль в отчаянии закрыл уши ладонями и проснулся так же внезапно, как и уснул. В палате все было по-прежнему. В изголовье кровати был втиснут плюшевый львенок, потрепанная оранжевая грива ярким пятном выделялась на фоне белой подушки. В ногах на темно-синем одеяле лежала открытая книга. Он взял ее в руки.

«…и сейчас же все, кого коснулась волшебная палочка феи, заснули. Заснули ровно на сто лет, чтобы проснуться вместе со своей хозяйкой и служить ей, как служили прежде. Заснули даже куропатки и фазаны, которые поджаривались на огне. Заснул вертел, на котором они вертелись. Заснул огонь, который их поджаривал».

Он почувствовал в горле сухой комок и стал перелистывать дальше, чтобы добраться до счастливого конца.

«Принцесса проснулась, открыла глаза и взглянула на своего избавителя.

– Ах, это вы, принц? – сказала она. – Наконец-то! Долго же вы заставили себя ждать!..»

Слез не было, и все же Габриэль беззвучно плакал, грудь и плечи непроизвольно сотрясались. Через некоторое время это прошло, и он почувствовал облегчение. Встав с кресла, Габриэль наклонился, прикоснулся губами к теплому лбу и прошептал:

– Девочка моя, ты выздоровеешь и скоро проснешься, я тебе обещаю.

Пока он умывался холодной водой из-под крана и вытирал лицо полотенцем, заглянула пожилая санитарка со скуластым лицом и немного раскосыми глазами. Поздоровавшись, подошла к капельнице возле кровати и стала менять пластиковый пакет с жидкостью.

– Ну что? – Габриэль смотрел, как ловко она управляется с краниками и длинными трубками.

Санитарка бросила на него быстрый взгляд.

– Вам бы лучше с лечащим врачом поговорить. Зайдите к нему, пока не ушел домой, у него смена заканчивается скоро.

Кабинет врача был маленьким помещением, заставленным слева стеллажами с папками. Почти посередине расположился письменный стол, на котором горела лампа с черным металлическим абажуром, позади под стеной – узкая кушетка.