– Ты предлагаешь мне дружбу, демон? – насмешливо покачал головой Белый Волк.

– Я могу предложить вам двоим гораздо больше! – гордо воскликнул Фомор. – Вы продолжите своё дело, а я займусь вашими врагами и превращу их в союзников. Недруги и недоброжелатели станут боготворить вас, проникнуться общими идеями и отдадут все силы на благо Империи. С другой стороны, при малейшем недопонимании между собой вы сразу придёте ко мне, и мы мирно решим любой спор за круглым столом.

– И что желает получить любезный Фомор за выполнение хлопотных обязанностей арбитра, за теневую должность, не обещающую славы и всенародной любви? – хмыкнул Андрей.

– Мне достаточно самой должности третейского судьи и осознания необходимости моей роли в вашей команде, – скромно ответил хозяин башни.

– Сколько тебе лет, демон? Двести, триста? – неожиданно поинтересовался Ричард. – И как долго ты планируешь жить дальше? Ещё столько же или больше?

– Да, я ещё не стар, как и вы оба, – нахмурился Фомор. – Но какое значение имеет возраст и продолжительность жизни?

– В отличие от тебя, мы с Андреем по-человечески смертны. Чтобы оставить после себя след тепла и любви, нам приходится совершать поступки, спешить творить добро. Наша Вера основана на любви, а не на страхе, – Белый Волк сунул руку за пазуху и сжал пальцами свой амулет. – А ты, демон, можешь спокойно дожидаться своего часа, делая вид, что помогаешь наивным, недальновидным людишкам. Тебе не так уж и сложно притвориться, поиграть полвека по нашим правилам, объединить человечество под легендарными знамёнами и однажды… с улыбкой получить известия о нашей смерти…

– Ты не можешь читать мои мысли, смертный! – вскричал Фомор и вскочил с кресла, завидев вписанный в окружность крестик, извлечённый Ричардом наружу.

Существо, которое Белый Волк раз за разом называл демоном, приняло агрессивную позу с широко раскинутыми руками. К изумлению Андрея, в ладонях Фомора блеснули молнии. Но друг Князя отличался отменной реакцией… Электрический разряд, выпущенный хозяином башни, отразился от невидимой стены, защитившей Чёрного Призрака и вставшего рядом с ним Белого Волка, и ушёл куда-то под свод башни. Повторный, более мощный удар разъярённого демона вернулся к нему бумерангом.

Башня вздрогнула, по стенам пошли трещины, сверху посыпалась каменная крошка и штукатурка. Андрей застыл на месте, наблюдая, как лежащий на полу Фомор теряет человеческое обличье, превращаясь в груду аморфного вещества тошнотворного вида. Чёрному Призраку показалось, что его друг плюнул в мерзкую слизь, ещё минуту назад казавшуюся человеком. Она набухла фиолетово-чёрным пузырём, мерцающим при сумрачном освещении. Казалось, что он лопнет через несколько мгновений, и Андрей автоматически сделал пару шагов назад. Но внезапно пузырь осел и, словно подвергаясь воздействию высокой температуры, стал распадаться на части и обугливаться. Ещё минутой позднее Ричард выхватил что-то из кучки пепла и подтолкнул Андрея к выходу: «Бежим, сейчас башня Фомора рухнет».

Они стояли в тридцати метрах от колоссального сооружения, схлопывающегося внутрь себя. Стены, купол, перекрытия превращались в кучу строительного мусора, погребая под собой «тёмных», не успевших покинуть здание. «Только идиот мог построить башню демона на фундаменте Храма Солнца», – фыркнул Белый Волк.

«Что там вещал нам демон? – вспоминал Ричард. – Нет, полностью произнести свой „гимн человеколюбию“ он не успел. Фомор оставил мне запоминающееся мысленное послание о том, что люди погрязли во властолюбии, алчности, похоти, потреблении и ничего иного им не надо. Улучшить столь совершенное творение божье может только смерть… Если отбросить в сторону эмоции, в несостоявшемся споре с демоном мне пришлось бы туго. Конечно, в моём окружении немало личностей, коим понятия – любовь, бескорыстная дружба, родина, семейственность, верность, тепло человеческого участия – ближе, нежели перечисленные Фомором людские „достоинства“. Но речь-то идёт не о друзьях и соратниках Белого Волка, не о его семье, а о человечестве в целом. Демон набирал себе сподвижников в разных слоях общества. Да, он использовал запрещённые приёмы, вроде магического воздействия на слабые умы и промывания мозгов несчастных, не обласканных властью людей. Могут ли соперничать с эгоизмом, равнодушием, разложением наши идеи просвещённой, гармонично развивающейся империи, основанной на объединении людей под защитой сильной, но справедливой власти, под эгидой Единого Бога? Фомор считал, что без него у нас шансов нет… А если его выводы не беспочвенны?»