Вран, откинув капюшон и вытащив со спины ком травы, изображавший горб, вертел в руках автомат. Лезть в драку ему прямо запретил Санчо.

Автомат был увесистый. На килограмм, наверное, тяжелее того, что у наёмника, с вычурным деревянным прикладом, украшенным резьбой и узором из сцепленных друг с другом косых семёрок. И магазин не пластиковый, а железный, рубчатый. К тому же на стволе были тонкие полоски зарубок. Глядя на оседающего послушника, которому Санчо свернул-таки шею, Вран пересчитал зарубки – одиннадцать. Что это значит? Непонятно.

Надо потом спросить у… напарника. Слово непривычное, но точное, выходит.

– Дальше по плану, – слегка пыхтя после драки, бросил Санчо. – Просто долби очередью, пока патроны не кончатся. – Главное, не в мою сторону дороги. Попадёшь – отлично, нет так нет. Но огнём их прижмёшь, а я точечно отработаю.

Они нырнули каждый в свою сторону, в густые заросли вдоль давно разбитой трассы районного значения, и начали пробираться к противнику. Судя по долетавшим досюда крикам, вряд ли кто услышит их приближение.

Инквизиторы старательно праздновали запах тени от шкуры неубитого медведя.

С той стороны дороги, где прятался наёмник, громко и не особо умело – у Врана вышло бы лучше – дважды прокуковали. Парень снял автомат с предохранителя, положив оружие на подходящую крепкую ветку, у самого ствола на высоте своей груди. Караванщиков видно было плоховато, но ближе подбираться опасно. Потом навёл прицел на сгрудившихся возле подвод людей, зажмурился зачем-то и нажал на спусковой крючок, неприятно тёплый, будто хранивший ещё память о недавно погибшем хозяине.

Вообще, автомат стреляет не очень громко.

Но даже этого треска и настойчивых ударов приклада в плечо, едва не отбросивших Врана в кусты, парню хватило. Мотался на том конце оружия, как поплавок, но палец не разжал. Новичкам вообще везёт, а ему так и вовсе духи подарили золотую рубашку – первая же очередь попала в патера Владислава и Михо, стоявших рядом, чтобы не протягивать далеко кожаный бурдюк с вином. Заодно пара пуль и послушнику рядом.

Заржали испуганные пальбой лошади, которых не успели довести до телег.

Из-за кустов сухо треснули одиночные. Санчо на стрельбу очередями всегда смотрел свысока – для неумех это, да и патроны нынче дороговаты.

Когда автомат в руках Врана перестал трястись, чем-то внутри сухо щёлкнув и замолчав, парень открыл глаза. В зоне видимости не было никого живого. Правда, и зона та была невелика, кусты всё-таки. Но простреленную синюю рясу увидел. И коричневых немало.

Снова выстрелил Санчо. Но вот ответная стрельба откуда-то со стороны Дебрянки – это враги. Похоже, друг друга не видят, но дуэль продолжалась.

– Теперь не ошибиться. Только не ошибиться, иначе я подведу… напарника, – прошептал Вран. Он полез в карман и достал три патрона – всё, что ему отдал Санчо. Отщёлкнул магазин, вставил, как учил наёмник, по одному патроны. Вроде, правильно. Острыми головками к сгибу рубчатой железной коробки. Воткнул её обратно и взвёл затвор. Теперь у него есть ещё один шанс. Короткая, на три щелчка, но очередь.

Неловко ухватив автомат посредине, как чурбачок, он по кустам медленно побрёл в сторону стреляющего врага.

Хлоп. Тишина, совершенно мёртвая закатная тишина, когда даже насекомых не слышно. Снова – хлоп! Совсем рядом где-то, близко. Не наступить бы на сучок, а то из охотника станешь жертвой. Моментально. В бою оно так.

Он лёг, выставив автомат перед собой, и пополз к уже заметному отсюда проблеску света в кустах. Вот он, сволочь!

Лежащий за камнем недалеко от реки послушник был постарше остальных. Да и поумнее. Поняв, что караван разгромлен, он не стал кидаться на врага, а затаился, изредка постреливая в сторону кустов, где сидел Санчо.