Проблема заключалась в том, что в соответствии с венскими договоренностями союзников Франция передавала Савойю Королевству Сардиния (Пьемонт). В это время происходила замена австрийской военной администрации на сардинскую. Пьемонтцы враждебно относились к бывшей королеве Голландии и ее семейству. Они даже не могли свободно передвигаться и покидали дом под бдительным присмотром сардинцев. Как подчеркивает Ридли, австрийцы и на этот раз пришли на помощь Гортензии[160]. Они возмутились и потребовали от сардинцев позволить французам свободно передвигаться, поскольку те жили в Экс-ле-Бен.
Вскоре пришли новости, что расстрелян Лабедуайер, растерзан толпой маршал Брюн, арестован и будет предан суду маршал Ней. Некоторые знакомые бывшей королевы были просто изгнаны со своей службы. Каждый раз она глубоко вздыхала, услышав очередную горестную историю[161]. Дополнительным ударом стал визит Шарля де Флао. Вместо поддержки он сообщил, что любит дочь адмирала, лорда Джорджа Элфинстона[162], Маргарет, и собирается на ней жениться. Более того, Шарль сразу же примкнул к Наполеону I во время «Ста дней» и сражался на поле Ватерлоо. Теперь он был в бегах. Власти потребовали от Гортензии удалить «преступника», иначе они не ручались за безопасность бывшей королевы и ее окружения[163]. Можно только удивляться тому, как она стойко переносила все те несчастья, которые сыпались на ее голову.
Вместе с тем именно в Экс-ле-Бен все стали чувствовать себя немного лучше. Угроза физического насилия отошла на второй план. Мальчики вновь начали свои занятия с аббатом Бертраном и вместе с соседскими детьми весело играли во дворе дома. Женщины сумели организовать быт. Одним словом, жизнь стала налаживаться. Правда, через несколько дней австрийцы предупредили, что роялисты не могут успокоиться и желают расправиться с бывшей королевой и домочадцами. Возможно, они постоянно следят за их домом, поэтому необходимо быть крайне осторожными[164].
В конце августа 1815 года в доме Гортензии появились два представителя Луи Бонапарта и потребовали исполнения решения парижского суда, по которому Наполеон Луи должен был отправиться к отцу в Италию. В сложившейся ситуации Гортензия пришла к выводу, что она не может удерживать старшего сына у себя и, кроме того, для него будет безопаснее жить у отца в Риме. Через месяц Наполеон Луи отправился в Италию. Позднее Луи Наполеон вспоминал, как ему было тяжело расставаться со старшим братом, кто всегда был для него опорой и советчиком. Они практически всегда проводили время вместе и буквально накануне отъезда весело играли в солдатиков во дворе дома в Экс-ле-Бен[165].
Юный Луи Наполеон заболел желтухой. Мать считала, что болезнь вызвана переживаниями впечатлительного мальчика от разлуки со своим братом[166]. Душевное самочувствие самой же бывшей королевы также было не лучшим. Время от времени она ощущала приступы депрессии. Аббат Бертран, госпожа Буре и другие окружавшие пытались всячески поддержать Гортензию и скрасить эти тяжелые дни. К ним частенько приезжали друзья и знакомые.
События развивались лавинообразно. 27 августа 1815 года союзные правительства обнародовали декларацию, в которой указывалось, что «места проживания членов семьи Бонапарта должны быть ограничены, поскольку их пребывание связано с поддержанием общественного порядка»[167]. Несмотря на это, союзники дали разрешение Луи Бонапарту проживать в Папском государстве, а Гортензии – в Швейцарии, где она должна была находиться под наблюдением британского, австрийского, русского, прусского и французского послов.