– Да, верно. И все-таки в моей памяти ты остался не слишком серьезным молодым человеком. Добродушным, веселым, беспечным, озорным… Одним словом, порядочным шалопаем.

– Неужели? – иронично спросил он. – А больше я никаким не остался в твоей памяти?

Элизабет почувствовала, как ее щеки начинают гореть. Итак, это все же случилось: то, чего она подсознательно ждала последние десять минут. Том затронул ту самую тему, которой Элизабет страшно не хотелось касаться. Ни сегодня, ни вообще когда-либо в жизни. Она надеялась, что Том проявит тактичность и не заговорит об этом. Но, похоже, ошиблась. Неприятная тема затронута, и теперь будет глупо, если она станет делать вид, будто не понимает намеков Тома.

Выпрямив спину, Элизабет строго посмотрела на собеседника.

– Послушай, Том, – с прохладцей проговорила она, – скажи на милость, к чему эти неуместные намеки? Ведь, по сути, ничего такого особенного между нами не было.

– Вот как? – усмехнулся он. – Так, по-твоему, то, что случилось между нами в ночь после выпускного бала, сущие пустяки?

– Конечно, – с деланным недоумением ответила Элизабет. – А что, собственно, произошло? Подумаешь, позанимались разок любовью! Да половина наших одноклассников переспали друг с другом в тот вечер. И не только в тот, но и раньше. И что же? Кто из них теперь придает этому значение?

Том поднял голову и посмотрел на Элизабет каким-то странным, взволнованным и чуть дерзким взглядом.

– Может, для других это ничего не значит, – с расстановкой произнес он, – но только не для меня. И не для тебя. Потому что до того вечера ты… была девственницей.

– Какие глупости! – натянуто рассмеялась Элизабет. – Все мы когда-то были девственницами! И у каждой девушки это когда-то бывает в первый раз.

– То есть ты хочешь сказать, что первый мужчина в жизни девушки ничего для нее не значит?

Элизабет раздраженно повела плечами.

– А почему ты должен для меня что-то значить? И потом, ты же прекрасно знаешь, что я… – она на мгновение замялась, – связалась с тобой под влиянием минуты, с отчаяния. Мы не были влюблены друг в друга и никогда не встречались. Поэтому… ну о чем тут можно говорить? Это просто нелепо, Том!

– Нелепо? – переспросил он, чуть сощурив глаза. – Что ж, как знаешь, Бет. Если для тебя это ничего не значит…

– А ты хочешь сказать, что это что-то значило для тебя? – усмехнулась Элизабет. – Брось, Том, ведь я-то наверняка не была твоей первой женщиной!

– Да, не была.

– Вот видишь! – Элизабет допила виски и поискала взглядом бармена.

– Собираешься еще пить? – с легким беспокойством спросил Том. – Извини, Бет, но, по-моему, тебе уже достаточно.

Элизабет на мгновение задумалась, а затем отрицательно покачала головой.

– Нет, Том, не достаточно. Потому что я хочу напиться. Понимаешь? Хочу!

Он пытливо посмотрел ей в глаза.

– Что у тебя случилось, Бет? Может, все-таки расскажешь?

– Черт возьми, Том! – рассмеялась Элизабет. – Как это, однако, забавно. Ситуация повторяется! Помнишь, тогда, на выпускном вечере, ты тоже выслушивал мои сердечные излияния?

– Прекрасно помню. А что, и на этот раз дело в мужчине?

– Да, – вздохнула Элизабет. – Опять. Ладно, закажи мне еще виски, и я все тебе расскажу.

Том подозвал бармена и попросил два виски с содовой.

– А теперь, Бет, я тебя внимательно слушаю, – сказал он, когда бармен принес заказ.

– Что ж, слушай. – И, неспешно потягивая виски, Элизабет рассказала Тому историю своего романа с Джоном Саммерсом.

– Вот видишь, Том, – сказала она в заключении, – я нисколько не изменилась за эти годы. Осталась такой же дурочкой, как и была.

– Да-а! – протянул он с какой-то непонятной интонацией. – Похоже, ты и впрямь не изменилась.