Вскоре при содействии Януса были задержаны несколько агентов германской и австро-венгерской разведок. Среди них оказался лесопромышленник, немец по национальности, который доставлял германским военным властям обширные статистические сведения по Западному и Северо-Западному регионам России, представляющие определенный стратегический интерес. Второй по значению фигурой был купец, эстонец по национальности, который подвизался поставлять фураж для воинских частей Северо-Западного фронта. Эти и несколько менее значительных агентов ранее проходили обучение в спецшколах германской разведки.

Доказательств шпионажа германских агентов для суда было достаточно, но прокурор затребовал главного свидетеля, и начальнику контрразведки Северо-Западного фронта генералу Баташову на время судебного процесса пришлось выехать в Петроград…

Первая Пасха Мировой войны скромно, без привычной пышности праздновалась в России ранней весной. «Великий праздник любви и всепрощения, день, когда каждый должен почесть братом своего ближнего, пришел на землю в необычной обстановке, – писала накануне одна из провинциальных газет. – Льется потоками кровь человеческая, гибнут сотни тысяч молодых жизней. Но в душе роятся смутные надежды на лучшее светлое будущее: принесший в мир великую любовь, попрал смертью смерть. И воцарится рано или поздно эта великая любовь – умолкнут громы чудовищных орудий, перестанет литься кровь, и смысл великого завета – любить друг друга – будет понят людьми». И в самом деле, в Царском Селе, изобилующем военными лазаретами и санитарными поездами, особенно ясно чувствовалась великая надежда на лучшее, надежда на то, что вскоре наконец-то смолкнут орудия и перестанет литься кровь, что в мире восторжествуют мир и любовь. В храмах празднично звенели колокола, шли торжественные службы, и, казалось, что на Россию, как и в прежние времена, снизошло Вселенское блаженство. Раненые, разговевшись невиданными ранее яствами, присланными с царского двора, с восхищением рассказывали друг другу о богатой сервировке праздничного стола и обилии всяких вкусностей. Но не это больше всего волновало военный люд, наводнивший Царское Село, а будоражащая сознание каждого весть о том, что в Светлый понедельник они предстанут пред ясные очи самого государя императора.

Первой весть об этом в палату выздоравливающих офицеров, которая находилась в правом флигеле Екатерининского дворца, принесла сестра милосердия Дуняша, которая ранним утром в Светлое Христово воскресенье пришла навестить подопечных раненых.

– Христос Воскресе! – звонким голосом вместо обычного приветствия, возвестила она.

– Воистину Воскресе! – чуть ли не в один голос отозвались офицеры, вскакивая с постелей и надевая на ходу халаты.

Первым к девушке подошел, чуть заметно прихрамывая, поручик Аристарх Баташов.

– Христос Воскресе! – торжественно провозгласил он.

– Воистину Воскресе! – промолвила Дуняша, одаряя его своей лучезарной улыбкой. Он горячо расцеловал девушку и хотел было перемолвиться с ней хоть словечком, но к сестре милосердия уже выстроилась по старшинству живая очередь желающих похристосоваться.

Махнув в сердцах рукой, Аристарх отступил и теперь ревниво наблюдал за тем, как его избранницу целуют товарищи по палате.

После того как с Дуняшей похристосовался последний – юный, еще безусый прапорщик Андрианов, – она неожиданно объявила:

– Господа офицеры, всех выздоравливающих, проходящих лечение в военных лазаретах Царского Села, в честь Великой Пасхи, его Императорское Величество, примет в Большом зале дворца!