- Что ж я наделал! Ксанна! Что же я надела-ал! – боль и горе незнакомца изморосью прокатились по коже девушки.

- Па-а-па-а! – последним надсадным усилием снова позвала Ксю, с мимолётным удивлением отмечая, что слышит собственный сип.

- Я здесь! Здесь, дитя моё, сердце моё! Эдарр милосердный, жива! Жива! Жива, моя девочка! – мужчина, заливая лицо девушки слезами, приподнял её за плечи и мягко, с какой-то пронзительной, невозможной нежностью прижал к себе.

Баюкая Ксюшу на руках, он почти беззвучно, на грани слуха читал какие-то стихи или просто слова – Ксения не могла разобрать, хоть и отчаянно вслушивалась. А в её нос, перекрывая зловоние назойливого дыма, проникал необыкновенным образом знакомый запах. Тихо-тихо он заполнял её, осознавался всё понятнее, отчётливей. Гладил – обволакивал оголённые нервы, отзывался тёплой щекоткой в солнечном сплетении… Запах родного человека.

Ксюша открыла глаза, но разглядеть что-либо не сумела – взгляд застилала пелена. Она плакала, всей душой откликаясь на благодарное счастье, на молитву этого странного незнакомца.

P.S. Ещё разок на всякий случай хотелось бы уточнить: всё в этой истории, конечно же, сплошное фантазёрство. Кроме того, что об отце: воспоминания – правда, лётчицкие байки – правда и про картинку с девушкой в ладонях на моей аватарке – тоже.

Ну и про красоту и обаяние, разве нет?

5. 5

В следующий раз она пришла в себя уже в кровати. Самой обыкновенной нормальной койке с панцирной сеткой. На такой Ксю ещё в детстве прыгала у бабушки во дворе.

Мягкий матрас, пуховая подушка, весёленькая голубая в бирюзовый цветочек постель. Стены, крашеные под обои в нежно-зелёный колер, белёный потолок. Светлого дерева стол с витой резьбой по бортику и многочисленными выдвижными ящиками…

- М-м-м… как же оно называлось? – Ксюша рылась в памяти, вспоминая старинное название такого рода мебели, - Бюро!

Перед ним – удобный стул с мягкой обивкой. За наполовину сложенной ширмой – милейшего вида туалетный столик с изящно изогнутыми ножками и тремя круглыми подвижными зеркалами. На нём – мини-букет в прозрачной вазе, больше похожей на широкую колбу. Плюс баночки-скляночки и маленькая по формату, но толстая книжка. Рядом – мягкий пуф. Два окна задёрнуты мятными, в духе всего помещения, шторами, сквозь которые пробивался солнечный свет. Комната чужая, как будто кукольная и совершенно очаровательная.

Всё это Ксения рассмотрела, не вставая с постели. Подниматься девушка не торопилась. И даже не потому, что затылок ныл, словно от основательного удара «тупым твёрдым предметом по голове», а тело ощущалось слабым и противненько подрагивало, как желе на блюдечке. Обстановка не пугала, да, как ни странно, страха больше вообще не было. Никто её не тревожил, девушка лежала в незнакомой уютной постели и думала. Ей требовалось всё разложить по полкам.

- Каждый из здравомыслящих живущих когда-нибудь сталкивается с необъяснимым. Тем, что обычно называют мистическим. Верно? – размышляла она, - Да-да, абсолютно каждый, даже самый отъявленный скептик хоть раз в жизни так или иначе соприкасается с тем, что нельзя впихнуть не то, что в привычные, а в принципе в рамки разумного.

Она была в этом совершенно уверена.

Кто-то на этой почве впадает в исследовательский раж. Кто-то рационально складывает такие моменты на отдельную полку памяти, опыта – как хотите. Ну поэмоционирует денёк-другой и преспокойно продолжает жить себе дальше.

У Ксюши таких полки было три. Первые две: «правда» и «неправда», а третья – «необъяснимое существующее».

Ну как, например, можно логически обосновать тот случай с тётей Олей, когда умерла бабушка?