– Мне пора, Аби, – девушка с сиреневыми волосами закинула сумку на плечо.

– Позвони, как только что-нибудь узнаешь, – строго велела собеседница.

– Обязательно.

– Даже если ничего не узнаешь, всё равно позвони. Поняла?

– Да, мамочка.

Ловко лавируя между пассажирами с тяжёлыми чемоданами, девушка выбралась из высокоскоростного экспресса ICE. Бросив прощальный взгляд на локомотив, похожий на блестящую на солнце афалину, она вздохнула и растворилась в толпе.

На улице она первым делом изучила штендер с информацией о городе. Отыскала глазами на карте здания вокзала и городской администрации, провела пальцем по красной линии автобусного маршрута, запоминая дорогу. Наконец достала из бокового кармана рюкзака чёрный фломастер и записала номер автобуса на запястье, рядом с какими-то полустёршимися стрелками.

Остановка была пуста, и девушка бросила рюкзак на скамью. Достала кошелёк, быстро пересчитала купюры, отмечая каждую кивком головы. Убедившись, что денег ровно столько, сколько должно было быть, она вытащила десятку для оплаты проезда и спрятала кошелёк в глубине рюкзака.

Часы на башне церкви пробили десять раз. Девушка рассеянно достала телефон, словно хотела удостовериться, что городские часы не обманывают. Экран загорелся, и на заставке появилось фото семьи: отец, мать, мальчик-подросток и девочка лет пяти. Все лица были серьёзными, мать с отцом, казалось, даже слегка хмурились. Мальчик держал в руках огромную охапку астр. У малышки на снимке угадывались сиреневые волосы. Девочку звали Риса.

Подошёл автобус. Риса вздохнула и убрала телефон в рюкзак.

Ехать нужно было около пяти остановок, и Риса, устроившись возле окна, принялась рассматривать город. Ей всё было интересно, она пыталась уловить в городе знакомые черты. Но, как она ни вглядывалась в мелькающие за окном парки, дома, магазины, она не чувствовала того сладостного томления, когда после долгого отсутствия возвращаешься наконец в город детства. К тому же Риса привыкала разочаровываться, каждый раз ошибаясь в выборе места.

Родных своих она не помнила. Конечно, они были запечатлены на фотографии. Но если уж быть абсолютно честными, то у неё не было никаких воспоминаний до того, как она очнулась в реанимации, подключённая к системе ИВЛ, не понимая, что происходит вокруг.

…Папа!

Перед глазами стоит белая стена света, настолько яркого, что больно смотреть. Она пытается отвернуться, отстраниться, но ей никак не удаётся: свет становится всё ярче и ярче. Риса закрывает глаза рукой, а другой шарит по воздуху, надеясь нащупать источник этого сияния.

Веки Рисы чуть вздрагивают, и она открывает глаза. Её взгляд плохо фокусируется на предметах вблизи и упирается в белый потолок. Прямо над кроватью висит длинная, вытянутая лампа, напоминающая плитку белого шоколада. Слышится равномерный писк какого-то аппарата. Девочка делает вдох и понимает, что ей мешает сглотнуть какая-то странная трубка во рту. Риса хочет достать её, но дрожащая рука не слушается. Неизвестно, сколько приходится ждать, пока тело начнёт понемногу повиноваться желаниям. Наконец ей удаётся вытащить мешающую трубку и подавить рвотный рефлекс.

Риса не понимает, где она, и пытается осмотреться. Солнечный свет проникает сквозь толстое оконное стекло, освещая разглаженную белоснежную простыню на пустой кровати. Слева находится большая непонятная штука. Риса прежде не видела ничего подобного, и её воображение подсказывает, что в таких штуках, наверное, спят астронавты на космических кораблях. Если в этой комнате стоит такая штука, где же тогда она находится?