Тогда мама решила сплавить в Тернополь Нелю, так как та все равно засиделась в доме, двадцать третий год, как-никак. Неля, когда узнала об этом, закатила страшную истерику – в нашем доме еще такого не было. Женщины били посуду, кричали друг дружке нехорошие слова. Обе принципиально расходились в вопросе, кому важнее не ехать. Мама – понятно, она о семье думала. А у Нели, я так подозреваю, была тут какая-то большая и очень тайная любовь, от которой нельзя было отходить, как от грудного ребенка. Основным аргументом первой было: «Ты проститутка, только о себе и думаешь!», вторая соглашалась, но замечала, что если она о себе не позаботится, то кто же? Ей вон уже двадцать три, все подружки замуж давно повыходили, у иных уже по двое детей, одна она в девках. Ну и так далее.

В августе мама не выдержала. После изнурительного скандала она собрала вещи и прямо среди ночи, благословив нас словами: «Подыхайте тут», ушла из дома ловить машину до Тернополя. Неля сжала зубы и ничего не сказала. Было видно, что победа ей теперь казалась не такой желанной, как представлялось. Но ничего – расхозяйничалась, ощутила себя в доме главной, и все у нас пошло путем. Не подохли.

Дом опустел. Батя тоже покинул родное гнездо. Насколько мне было известно, поехал с дядей Зеньо в Закарпатье. Осенью там много работы, лишние руки всегда нужны.

Он сильно сдал, мой папаня, после распада СССР. Там, в Закарпатье, они с дядей Зеньо будут ездить от усадьбы к усадьбе, подрабатывать на виноградниках, а вечером все пропивать. Он тоже романтик, мой папочка, как и я, – забить на все, путешествовать в осенних пейзажах, бухать и вспоминать студенческие годы. Бывший геолог, кстати. С тех пор, как прекратились экспедиции на Север, чего-то в его взрослой жизни не хватало. Несомненно, чего-то не хватало, иначе с чего бы он так пил?

Брат переехал в Мукачев, жил там с подругой. Устроился в какую-то фирму охранником. Продавал налево какие-то электрошашлычницы. Надеюсь, он не крал их у себя на работе. Да нет, он не такой.

А еще осенью меня ждала армия.

Длительное время я готовил себя к моменту, когда придется пополнить ряды вооруженных сил Украины. С утра приседал, отжимался от пола, вечером шел на турник подтягиваться. Армия – это вам не шутки, слабаков там не любят. Когда «деды» начнут «духов» табуретками пиздить, придется за себя постоять.

Неле выпадало оставаться одной на хозяйстве. Она это поняла, только не могла пока врубиться, хорошо это или плохо. Наверное, были еще проблемы с той засекреченной любовью. Все выходило совсем не так, как она планировала, и ее это угнетало.

Надо отдать сестре должное, Неля показала себя не такой уж и беспомощной. Она открыла курсы подготовки к вступлению в широко разрекламированный колледж за городом – на следующий год там предполагался первый набор. Говорят, во Львове колледж уже пользовался успехом. Не знаю, откуда взялись деньги, но из интерната, что стоял бесприютным на окраине города, буквально за год ударными темпами сделали куколку.

От нечего делать – повестка что-то медлила – я пошел на строительство колледжа, спросил, не нужна ли помощь.

Меня взяли штукатуром. И башляли тут пристойно, почасово. Со мной в одной бригаде вкалывал Слон. А бригадиром назначили Витьку, представляете?

K сестре зачастили интеллигентные подростки из Стрыя, которых она подтягивала по английскому. С тех пор, как уехала мама, Неля изменилась до неузнаваемости. Изображала теперь из себе большую интеллектуалку, ходила по дому, накинув на плечи мамин платок. Даже голос, тон поменялся, стал, как у учительницы. На кухонном столе перед приходом учеников она выкладывала сборники стихов, авторами кверху – Зеров, Стус, Олена Телига. Я догадывался, куда она метит – хочет устроиться в колледж. Она баба с характером, куда хочешь пролезет, а если надо, то и кого хочешь протолкнет.