Милая Раиночка, когда мы подъезжали к городу, то мы проезжали замечательные места. Я бы отдал много лет своей жизни, чтобы побывать с тобой в этих замечательных уголках, особенно в горах, которые утром светились разноцветными огнями.

Раиночка, насчет Баку я тебе ничего положительного написать не могу. Мы находимся в районе нефтяных промыслов, где одни нефтяные вышки и воняет нефтью. В городе не знаю когда буду, потому что сейчас все увольнительные отменены, и нас никуда не будут пускать.

Дорогая Раиночка, я вспомнил одну замечательную идею: ты помнишь того дядю, который мне звонил и которого мы с тобой видели в Лосинке, где мы с тобой были в гостях. Он ведь живет в Баку, и он говорил, что у него большая квартира в центре. По-моему, он нам не откажет, если с ним поговорить о твоем приезде ко мне, чтобы остановиться у него. Но это потом, когда ты сможешь ко мне приехать. Это я пишу к тому, если у тебя будет случай, или даже постарайся с ним увидеться и все передать. Пусть даст свой адрес.

Моя дорогая Трили, я уже измучился в ожидании, когда я тебе смогу сообщить свой адрес и получить от тебя ответ. Вчера днем у меня ни минуты свободной не было до отбоя, а сегодня я целый день в должности писаря и во время перерыва 1 час до обеда второпях тебе пишу. Раиночка, у меня пока нет ничего определенного до окончания карантина. После окончания карантина каждого из нас назначат, где и будем отбывать свой воинский долг.

Раиночка, говорят (точно не знаю), что у нас будет выходной день, и тогда я напишу подробно и, думаю, сообщу тебе свой адрес, ты мне сразу ответишь, и у нас начнется регулярная переписка.

Раиночка, прошу тебя еще раз и буду всегда просить, чтобы ты не нервничала, особенно сейчас. Пожалуйста не обижайся: я тебе обещал, что ты будешь от меня получать письмо каждый день, но ведь я не виноват: любая моя свободная минута и все мое свободное время для тебя, моя дорогая, потому что дороже тебя у меня нет никого и не может быть. Я люблю только тебя единственную.

Ну пока, до скорого моего радостного сообщения.

Обнимаю тебя крепко, крепко и целую еще крепче.

Вечно твой, тебя любящий Маркс

P.S. Дорогая Триленька, ты меня прости за неряшливость и торопливость, я боюсь, что не успею написать и отправить, нас ведь могут сейчас построить на какие-нибудь занятия.

Ну пока, до следующего письма.

Вечно твой Маркс

Привет всем родным. Целую маму, папу.

Маркс

28/X-<19>40 г. Баку

Добрый день, моя дорогая Трили!

Мы все еще в карантине. Сегодня нас должны расформировать по батареям, которые укрепляют город на окраинах, а также должны сообщить тем несчастным, которые попали в полковую школу и которым придется отбывать свой воинский долг 3 года.

Моя дорогая, я не дождусь, когда уже смогу получать от тебя ответы. Ты не представляешь, как мучительно тебе писать, а ответа не получать.

Раиночка! Вчера я увидел, как отправляли домой красноармейцев, которые отслужили свой срок. Их было 3 машины, и только один ехал в Москву. Я дал ему наш телефон, он обещал позвонить тебе и рассказать о жизни в наших частях, ведь я тебе не все пишу…

Раиночка, вчера и сегодня я познакомился с климатическими условиями Баку: здесь, оказывается, сильные ветры с пылью и, говорят, летом жара доходит до 55–60°. Города я еще не видел, там немного лучше, потому что там защита – высокие дома и горы, а также деревья. Милая Трили, я не знаю, какие будут нам созданы условия в будущем, но пока неважные, даже письмо написать негде: пишу я тебе все время, стоя у окна или лежа на койке после отбоя. Столов и стульев у нас пока нет, а весь день разбит так, что нет лишней минуты, кроме вечера с 9 до 11. Но, к сожалению, света очень мало, и писать тебе или читать не приходится. Даже если бы хотел читать, негде достать книг.