Порой мужчина, разумеется, кажется сверх навязчивым, но в любом случае всегда дает мне право выбора, оповещая заранее о приезде, а я что делаю? Соглашаюсь, потому что в следующий момент сообщаю о предстоящей встрече охране, а те, соответственно, Никите. Последний, к слову, совсем не заявляется домой. Наверное, веселое времяпровождения со шлюхами куда интереснее моих похождений, а может наша последняя стычка окончательно выбила его из колеи, все варианты заставляют сердце противно сжиматься и пропускать удары.

Своим настоящим поведением рассчитываю на немного другую реакцию, чем простой игнор.

Однажды от Кирилла поступает неожиданное предложение сходить в клуб с его друзьями, на что я незамедлительно отвечаю положительно, во-первых, потому что это клуб самого Кирилла, и у Никиты там, скорее всего, просто нет глаз и ушей, а во-вторых, я просто хочу потанцевать. Нормально расслабиться.

Одеваясь по-клубному, я совершенно не ожидаю, что ситуация может закончиться непредсказуемо. Но она именно так и заканчивается.

Внизу у выхода меня встречает Никита, который приходит домой спонтанно, как гром среди ясного неба, бегло осматривая меня, морщится, словно увидел нечто по истине отвратительное. Только за вот такую реакцию хочется вмазать ему по лицу со всей силы.

НИКИТА

Это тяжелее, чем кажется, тяжелее, чем я себя представлял. Когда хочется одновременно придушить и поцеловать, наорать и прижать к себе. Во мне теплятся две крайности, срывающие крышу окончательно и бесповоротно.

Черт возьми, я держусь из последних сил, и мне таких трудов стоит не размозжить голову этому Евтушенко, что даже не описать словами. Я пропадаю в боксерском зале каждый день до поздней ночи, а затем ночую у себя на квартире, предназначенной исключительно для справления нужды, не более.

Но даже с этим у меня проблемы, потому что стоит только повести сюда кого, так все желание напрочь пропадает, или же слабые отголоски похоти остаются, но мне звонят парни и докладывают, что вот Светлана с ним там и там. Что делаю я? Прошу фото, видео, точный отчет по минутам. Гребанный сталкер. А затем я упиваюсь своей болью, глядя на это все. На следующее утро с трудом заставляю себя ехать в офис, игнорировать струящуюся по всему телу боль, ведь с головы до ног ноет каждый нерв. Каждый, сука, нерв.

Снова и снова сбиваю руки в кровь, лишь бы не думать, что она там с ним, весело проводит время. Охране приходится по секундам описывать мне ее передвижения, ведь я теперь не могу даже отследить ее, она не носит кольцо, не разговаривает со мной, язвит и грубит при первой возможности, и я просто сорвусь, сорвусь к чертовой бабушке, если еще раз столкнусь в противостоянии с ней.

Сам стараюсь избегать, до долбанного безумия стараюсь не думать о ее поведении, не накручивать себя еще больше. Даю ей эту чертову свободу, умножая охрану, чтобы не натворила бед, а сам терпеливо ухожу в тень. Мне только отчеты присылают, в которых фото Светы непременно с ним. Конечно, я нарыл на Евтушенко Кирилла тридцати лет от роду, успешного бизнесмена, все, что мог, долбанный идеальный вариант для идеальной девочки, моей девочки. Сжимая переносицу, закрываю глаза, сметая фотографии со стола, они плавно оседают на пол, одна прямо к моим ногам. Света тут одна, довольная, но глаза при этом грустные.

Даже такие поддельные ее эмоции, подаренные левому парню, вызывают во мне шквал негодования и чистой злобы, требующей освобождения.

Она мне улыбалась искренне. Мне! Мне дарила эти эмоции, и я их смаковал как эстет, а не как гребанный шакал.