– Отлично! Мы пошли, – обрадовался Джесси. – Счастливо!

Парни рванули в свою раздевалку, быстро захлопнув за собой дверь.

– Я заблудилась, – к большому разочарованию мамы, промямлила я.

– Говорила тебе – звони!

– Связи не было.

– Счастье, что с тобой все в порядке, – облегченно вздохнула она. – В следующий раз напиши мне до того, как пойдешь за кулисы. Я на выходе тебя встречу.

– Где Коннор? – шагая нога в ногу с мамой, спросила я.

– Общается с публикой.

– Как его рука?

– Перелома нет, возможно, растяжение, – пояснила мама. – Стул срочно убирают из постановки. Посмотрим, что нам делать, чтобы на следующем концерте с ним все было в порядке. Крис не спешил радоваться.

– А что говорит Коннор по этому поводу?

– Он согласен.

Она посмотрела на часы.

– Нам нужно вернуться в отель собрать вещи. И вечером, после того как шумиха стихнет, поедем уже. Обсудим это позже, когда твои отец и брат освободятся.

Двери автобуса открылись, и вошли Коннор с отцом. Брат переоделся в спортивные штаны и гастрольную футболку. Его волосы были влажными то ли от пота, то ли после душа. Я очень надеялась на последнее.

Мама крепко обняла Коннора.

– Отличное шоу, дорогой!

Он быстро обнял ее в ответ и рухнул на диван рядом со мной.

– Как рука? – поинтересовалась я.

Брат вытянул руку, сжав кисть несколько раз.

– Туго сгибается. Но нет опухоли, кости целы. Переживу.

– Без того стула, – добавила мама.

– Ты бы не вмешивалась в мою хореографию, – проворчал Коннор. – Сам разберусь.

Пока они спорили, у меня начали закрываться глаза, в теле почувствовалась тяжесть.

– Сколько времени? – зевая, спросила я.

Коннор показал мне часы – было за полночь.

– Будет вечеринка. Я переодеваюсь и двигаю. Идешь?

– Думаю, это не совсем для меня.

Он вскинул брови, игриво улыбаясь.

– А если Зак будет там?

– Во всех журналах, в которых я читала о ««Скайлайн»», пишут, что Зак не ходит на вечеринки.

Коннор заметно огорчился.

– Так ты не идешь?

– Давай сделаем вечеринку перед шоу. Тогда будет не так поздно.

– Хорошо, бабуля.

Потянувшись и зевнув еще раз, я встала.

– Спокойной ночи.

Мама чмокнула меня в макушку.

– Спокойной ночи, родная.

Наши кровати стояли в три яруса. Мое место посередине. Я пробралась внутрь и упала головой в подушку.

Странно было думать, что, когда проснемся, мы будем уже в другом городе. В другом штате. Мои глаза были закрыты, но я не могла выбросить из головы разговор, состоявшийся в другой комнате, в десяти футах от меня. Не говоря уже о дорожном шуме, который, казалось, весь сосредоточился в моей койке. И шум воды в туалете, когда папа туда ходил.

Конечно, к этому надо было привыкнуть.

На стойке в маленькой автобусной кухоньке я оставила для мамы записку, что я на утренней пробежке. Судя по всему, ехали мы чуть больше трех часов. Автобусы уже стояли у следующей арены, рабочие разгружали их, чтобы подготовить все к сегодняшнему шоу.

Спать в автобусе было, мягко говоря, непривычно – я всю ночь ворочалась с боку на бок, пытаясь улечься поудобнее. Тот жесткий кирпич, который они называют матрасом, совсем не похож на мой домашний матрас. Вечером после шоу был перерыв, и мама написала, что мы переночуем в отеле и поедем в Сан-Франциско утром. Я бы в любом случае предпочла кровать в отеле автобусной койке.

GPS в телефоне показывал, куда бежать. В Портленде мы остановились в Районе Искусств Альберта, пропитанном эксцентричной, хипстерской атмосферой. Вдоль улиц тянулись дешевые кафешки, в которых бурлила жизнь. Стены были расписаны привлекающими взгляд разноцветными фресками.

Репутацию яркого города, в котором жизнь бьет ключом, имеет Лос-Анджелес. Но атмосфера Портленда проще, чем в Голливуде, более непринужденная. И мне это понравилось. Утренняя пробежка взбодрила мое измученное тело, и в автобус я вернулась более отдохнувшая.