Боковым зрением заметила, что самолет пришел в движение – в окошечке поплыла разметка на асфальте.

Сердце забилось сильнее – началось.

Пока терпимо.

– Боитесь? – сосед спросил снова, оторвав взгляд от окна.

– Очень, – не глядя на него, прошептала девушка побелевшими губами.

Она не рискнула повернуться к соседу, ведь тогда бы она зацепила взглядом вид из окна, увидела бы, как самолет стремительно набирает скорость. Он и так начал гудеть громко, еще громче, даже уши заложило, а ведь они еще не оторвались от земли.

– Не бойтесь. Все будет хорошо, вам еще понравится летать.

Подумав буквально секунду, мужчина убрал свой подлокотник и одним рывком пересел к Лине поближе, пристегнулся, опустил подлокотник.

Все сделал быстро и вовремя, потому что гул двигателей стал просто невыносимо громким, Лина вжалась в спинку кресла и приготовилась умирать молодой, не повидавшей жизни. Она даже замуж еще не вышла, а теперь уже и не выйдет.

Мало того, что самолет гудел, его вдобавок почему–то трясло, корпус странно и жалобно скрипел. Возникло ощущение, что железная птица сейчас развалится на куски и никакие самонадувные жилеты не спасут.

«Господи, и зачем я в это ввязалась, далось мне это море, лучше бы я сидела дома, ездила бы с бабушкой на дачу полоть грядки, кормить комаров и валяться на пледе под яблоней» – мелькало паническое в хорошенькой белокурой головке.

Внутренне Лина рыдала от страха, едва держалась, чтобы не вскочить со своего места и не закричать, чтобы немедленно вернули ее назад, ей надо выйти, она никуда не полетит.

Самолет натужно гудел, не переставая. Поднимался вверх и одновременно с подъемом делал поворот, накренившись на бок.

Лина сидела зажмурившись, ей казалось, что сердце ее разорвется от страха, если сию минуту весь этот ужас не прекратится.

Но секунды полета длились, а она все еще была жива.

В какой–то момент она почувствовала, как на ее кисть опустилась чужая ладонь. Большая, горячая. Сосед осторожно сжал ее пальцы. Ну и пусть без разрешения.

Самолет тряхнуло. Девушка тихо вскрикнула и уткнулась лбом в плечо соседа. Ей жизненно важно было почувствовать хоть какую–то, пусть даже мнимую, защиту.

– Дыши ровно. Слышишь? Дыши, – уверенно произнес мужской голос рядом с ее ухом.

Огородникова дышала ровно, слушая низкий бархатный голос постороннего мужика, вдыхая запах дорогого парфюма, и была безмерно благодарна за поддержку, но страх все еще сковывал внутренности. Все–таки, самолет – не ее транспорт. Ей не нравится летать.

С момента взлета прошло менее получаса, у нее уже сгорело дофига нервных клеток и несколько лет жизни, а лететь еще четыре с половиной часа.

А самое неприятное – через десять дней придется возвращаться назад таким же способом.

Если сейчас они все–таки долетят до пункта назначения, в чем Лина не была уверена.

Самолет дергался, точь–в–точь как автобус во время торможения, только не останавливался, а продолжать лететь высоко над землей.

Ужас ужасный!

«Можно домой я пойду пешком?» – простонал внутренний голос.

– Все, высоту набрали, можно расслабиться.

Лина почувствовала, что сосед разговаривает с ней, улыбаясь. Но не смеется над ее страхами, наоборот, поддерживает и сочувствует.

Она наконец отлипла от его плеча, огляделась вокруг, намеренно избегая смотреть в окна.

По проходу ходили спокойные стюардессы, осматривали пассажиров, следили за порядком.

Огородникова понимала, что носить маски спокойствия этих девчонок обучают на курсах, но все же их вид успокаивал не на шутку расшатавшиеся нервы.

– Меня Стас зовут, – сосед напомнил о себе.

– Лина, – не стала игнорировать мужчину, ведь он сделал для нее так много. Представилась тоже.