Это странные ощущения. Я всегда думал, что не похож на своего отца, а сейчас, кажется, говорю его словами. Принимаю решения, рублю протест на корню, оставляя, конечно, маленькую лазейку, но жестко держу руку на пульсе.

Допустить, чтобы Алёна тут осталась, не могу и не хочу.

Все вокруг твердят мне про ответственность, так вот, на мой взгляд, если и брать ее на себя, то на слегка своих условиях. Эгоистично? Наверно. Но иначе держать ситуацию под контролем будет просто невозможно.

Мысленно улыбаюсь. Да, отец именно так всегда и делал: предоставлял мнимый выбор, а сам знал, как все будет. Честно, уже даже не удивлюсь, если когда-то сам приду к нему и сяду в его кресло у руля агрохолдинга, как он этого и хотел.

– Ты можешь к ней приезжать. Есть телефоны и видеосвязь. Тебе нужно учиться. Нужно заботиться о себе. Сейчас особенно, – подчеркиваю интонацией последние слова намеренно и смотрю на Алёнин живот.

Исаева сглатывает. Дуется. Складывает руки на груди.

Я знаю, что я прав. Решение принято.

– А если я откажусь? – Алёнка смотрит мне в глаза. Злится. Убить готова. – То что тогда? Забудешь обо мне и о ребенке, как о страшном сне? А может, ты специально сейчас все это говоришь? Хочешь, чтобы я сама тебя послала? Хороший вариант. И ты вроде как ни при чем. Я сама буду виновата…

– Занимательные фантазии. – Провожу пальцем по гладкой оплетке руля. – Но так не будет.

– Ты не имеешь права принимать такие решения один! Ты же это понимаешь, Матвей?

– Вполне. Но никаких других не вижу, Алён.

– Я уеду только с Ниной, либо так, либо никак! – всплескивает руками и резко откидывает волосы назад. Выглядит взбешенной фурией.

– Но поедешь? – уточняю словно между делом.

– Что?

– Если мы заберем Нину, то ты выключишь мать Терезу и уедешь со мной в Москву?

Алёнка хлопает глазами, хмурится.

– Если так, то поеду, – произносит уже тише, пытаясь устоять на тонком льду.

– Пойми, мне не жалко денег, не жалко места, но я хочу свою семью с тобой. Понимаешь? Я не хочу быть полуотцом для твоей сестры. Пойми меня, пожалуйста, правильно сейчас.

– Тебя никто и не просит, – Алёна всхлипывает. Вот-вот расплачется снова. – Я просто не могу. Как ты не понимаешь, Матвей? Ну как?!

– Ровно так же, как и ты меня, Алён. Я не заставляю тебя отказываться от братьев и сестер. Ты будешь с ними видеться, будешь помогать финансово. Это не проблема вообще. У них все будет хорошо. Мы поможем с клиникой, с лечением вашего отца. Все наладится. Понимаешь?

– Почему ты такой холодный, Матвей? – Алёна поднимает взгляд, смотрит мне в глаза. – Разве это нормально, в том, в твоем мире? Вот так вот относиться к живым людям? Она совсем маленькая девочка, которая не сделала ничего плохого. Я ее с пеленок воспитываю. Как я могу уехать и оставить ее здесь? Это же как собственного ребенка оставить.

– Но она не твой ребенок! Она сестра. Твой. Наш ребенок еще не родился, Алён.

Устало прикрываю глаза и откидываюсь на подголовник. Мы ходим по кругу.

Самое простое – это согласиться на Алёнкины условия. Забрать малявку, но я к ребенку, который будет, еще не привык. Мне нужно время, понимание. А тут, в моей квартире, появится девочка-шестилетка. Чужая.

Да, Алёна не чужая. Вадя не чужой. Но остальные Исаевы мною так не воспринимаются. Мне не жалко денег, помощи, но я их даже не знаю толком.

Я никогда не был эмпатом особо, поэтому и чувства к другим у меня возникают совсем не по щелчку. Долго и упорно в основном. Алёна тут исключение из правил какое-то, но оно-то жирно и подчеркивает эти самые правила.

– Я опаздываю на пару.

– Что? – открываю глаза, смотрю на Алёну.